– Да где же наша артиллерия?! Ведь нам обещали прислать гаубичную батарею! Сколько можно ждать, ведь наши долго там не продержатся! – в сотый раз обращался Василий к комбату Гусыгину, и в ответ слышал ругань, как в свой адрес, так и в адрес начальства.
– Не разводите панику, Любавин. Сколько надо, столько и продержатся. Капитан Добров опытный командир, не чета некоторым. А что касается гаубиц, так их направили к третьей переправе. Там наметился успех, а нам приказано подождать.
– А у нас здесь что?! Отвлекающий маневр?! Столько людей положили!
– Старший лейтенант, я запрещаю вам обсуждать приказ командования. Сказано ждать, значит ждать! Там наверху лучше знают, кого сейчас поддержать, а кого оставить на потом.
Пока высокое начальство «делало думато», финны закончили перемалывать рощу и пополнили наступательные ряды еще одним, подошедшим с марша батальоном. На этот раз успех был на стороне командующего объединенным отрядом майора Шрове. Роща была полностью зачищена от русских солдат, после чего финны навалились на роту Супонина.
К этому моменту понтонеры подвезли лодки, и Любавин был готов начать форсирование реки, но Гусыгин медлил с отданием приказа. Капитан уже доложил в полк об успешном форсировании реки и захвате плацдарма ротами его батальона. За свой доклад он получил благодарность от комполка, который поспешил обнадежить комдива, а тот комкора. Все было хорошо, все были довольны, и перед капитаном стоял вопрос, что делать дальше.
Видя, какие потери понесли роты при форсировании реки, возникал вопрос о целесообразности переправлять на тот берег третью роту, а вместе с ней и штаб батальона. Идти в ночь, неизвестно куда, Гусыгину очень не хотелось, тем более у него была веская причина, слишком поздно были доставлены лодки.
Все было ничего, но третьей ротой командовал Любавин, которого капитан недолюбливал. За глаза он называл Любавина «принцем Савойским», подразумевая доморощенность суждений старшего лейтенанта. Будь его воля, он первым бросил бы на форсирование реки роту Любавина, но она как на грех застряла на марше, и в бой пришлось послать роту Супонина.
Опасения капитана в том, что Любавин не даст ему спокойной жизни, подтвердились немедленно, едва прибыли лодки.
– Бой в районе рощи затих и по докладу наблюдателей переместился в квадрат 24–12. Нам необходимо как можно быстрее начать переправу, чтобы помочь нашим товарищам, – настаивал Любавин, но у Гусыгина было иное мнение.
– Зачем зря рисковать людьми? Наши наверняка отбили атаку врага в районе рощи, и теперь они пытаются прорвать нашу оборону в другом месте. Если бы Доброву нужна была бы наша помощь, он бы подал сигнал двумя красными ракетами. Их нет, значит, они справляются своими силами. Наступит утро, тогда и начнем переправу.