— Вот тебе и на! — повторяет голос. — Так это мне всё-таки приснилось? Или нет?
Ноги подходят к окну, кто-то трясёт раму за ручку. Окно не открывается.
«Чьи же это ноги? — думает Лампёшка. — И почему я не дома? Ах, да! Ах, да — Марта».
— Что ж, может, оно и к лучшему, — говорит Марта.
Она подходит к стулу, на котором лежит Лампёшкина наволочка, и вытряхивает её. Девочка видит, как её одежда вываливается на пол. Один носок клубочком откатывается подальше.
— Всё-таки нет… — бормочет Марта. — Девочка всё же была. Но где она тогда? Не может же быть, чтобы её… В первую же ночь? Нет, не может быть…
— Здесь я, — подаёт голос Лампёшка и выползает из-под кровати.
Боже, как же Марта пугается! Словно Лампёшка — змея или крокодил какой. Или чудовище. Марта хватается за сердце и ловит ртом воздух.
— Это всего лишь я, — успокаивает её девочка.
— А вот этого я не люблю! — сердито отвечает женщина. — Когда прячутся и выползают из углов. В этом доме лучше так не делать, ясно? — Она порывисто подходит к Лампёшке и окидывает взглядом её платье. — Ты что, на полу спала? Прямо в одежде? Ну и ну!
«Мне было страшно, — хочет ответить Лампёшка. — Я что-то слышала в коридоре». Ей хочется спросить: здесь правда живёт чудовище? Его не держат на привязи? Оно меня съест — для этого меня сюда взяли, да? На языке вертится миллион вопросов. Но в утреннем свете такие разговоры кажутся нелепыми. И взгляд у Марты уж очень суровый, едва ли не грознее вчерашнего. И глаза по-прежнему красные.
— А другой одежды у тебя нет?
— Есть.
Лампёшка указывает на валяющуюся на полу кучку. Марта выуживает из неё пару вещей — платье и сорочку.
— М-да… Это, конечно, никуда не годится. Сошью тебе что-нибудь. Ох, можно подумать, у меня и без того дел мало!
Она берёт Лампёшку за подбородок, поворачивает её лицо к свету и рассматривает щёку. Девочка чувствует, что краснеет, хочет отвернуться. Щека ноет сильнее, чем вчера, так всегда бывает.
— Прочла я то письмо, — говорит Марта. — Я просила совершенно о другом, но так уж они, видно, порешили. Со мной, конечно, никто не посоветовался… как обычно. — Она вздыхает. — Не уверена я, что это правильное решение… м-м-м… Амалия. Тебя ведь так зовут?
— Эмилия! — испуганно восклицает Лампёшка. — Меня зовут Эмилия.
Амалия! Ещё чего не хватало.
— Хорошо, пусть так. Мы завтракаем на кухне, Эми-лия. — Марта поворачивается к двери. — Ты собак боишься?
— Э… — колеблется Лампёшка. — А они большие?
Очень большие. Когда девочка заходит на кухню, они подбегают к ней, спотыкаясь и пуская слюни, и лают, обдувая её тёплым собачьим дыханием. Лампёшка, крепко зажмурившись, даёт им понюхать свои ладони. Псы легко могли бы их откусить, но не откусывают. Здоровенный парень, которого она вчера видела в саду, оттягивает их за ошейники и шлёпает по мощным головам. Его они тоже не кусают, а лижут ему руки, с облегчением видит Лампёшка. Псы позволяют ему себя отпихнуть, отходят, клацая когтями, к камину и лениво разваливаются на ковре. Так это они так цокали в коридоре прошлой ночью? Самые обыкновенные собаки, самые обыкновенные звери? Не чудища?