Иногда из кухни выбегает Ленни — поглядеть на Лампёшку и попутаться у неё под ногами. Поначалу он тихонько жался в углу, но потом осмелел и теперь плюхается рядом с ней прямо на мокрую плитку и наблюдает за всем, что делает девочка. Слов его Лампёшка не понимает, но это не беда. Он шлёпает рукой по воде и, бывает, опрокидывает вёдра, но и это не страшно. Вскоре приходит Марта и отводит его обратно на кухню. Там, за столом, Ленни целыми днями возится со старыми газетами. Он разрезает их на кусочки, аккуратно обводя ножницами колонки, пока на столе не вырастает гора из букв и чёрно-белых фотографий, а потом снова складывает из них газету. Если один кусочек слетает на пол или теряется, Ленни ударяется в слёзы. Лампёшка помогает ему искать, это у неё хорошо получается. Она находит даже самые крошечные кусочки, затерявшиеся в пыльных щелях между половицами.
Днём девочке выдают другое ведро и чистую тряпку, и она смахивает древнюю пыль с ламп, карнизов и окон. На тряпку заползают нахальные пауки и карабкаются по её руке наверх, чтобы немного передохнуть, прежде чем браться за новую паутину. Лампёшка обычно не трогает их, иногда они целыми днями перебирают лапками у неё в волосах или за ухом.
Пауки жили и дома, на маяке, и их мягкие лапки её утешают. Лампёшка поёт им паучьи песенки, а вечером выпускает на волю в сад.
В саду она ищет, нет ли среди ветвей и кустов просвета, сквозь который видно море, виден маяк. Но не находит: кусты разрослись, а ветви деревьев достают до неба. Чем глубже в сад, тем непроходимей заросли: они жалят её крапивой, колют шипами ежевики. А в самой чаще — ограда.
«Через такую в жизни не перелезть, — думает Лампёшка. — Если я захочу уйти, как отсюда выбраться?» Прутья ограды высокие, неприступные. Однако вскоре она находит дерево с толстой веткой, которая почти достаёт до заострённых чугунных верхушек. Пожалуй, если осторожно, можно взобраться по ветке наверх, спрыгнуть с другой стороны, авось не расшибёшься, а потом…
Рядом с криком взмывают в небо чайки, и Лампёшка подскакивает от испуга. Она поворачивается и идёт обратно по заросшей сорняками лужайке, которая когда-то была газоном, мимо бассейна, вырытого посреди сада и засыпанного толстым слоем гнилых листьев. Ни в одном из окон Чёрного дома не горит свет. Только там, на самом верху, где торчит небольшая башенка, что-то мелькает. Или ей показалось?
Лампёшка останавливается и внимательно смотрит на башню, но ничего больше не видит. Наверное, это была занавеска или…
«Эта башенка! — вдруг приходит ей в голову. — Вот где должно быть достаточно высоко!»