Пальцы проткнули дряблую мертвую плоть. Ивана чуть не вырвало от этого ощущения. Из последних сил, рывком ему удалось забросить тушу в тележку. Иван выдохнул и побежал к воде, ловя носом приятный запах соленой воды. Пока он отмывал руки, не желающие расставаться с запахом дохлятины, чайки расселись по краю тележки и продолжили пиршество. Иван отогнал их и покатил телегу обратно.
Прометей пришел и уже ворочал ковшом.
— Что, не обманули? — Спросила Селена.
— Нет, лежал загорал, кишками наружу.
— Цветов нарвал?
— Да, там на дне лежат.
— Надо было их сверху положить, Иван! — Заругалась Селена. — Я же из них экстракт отдельно добываю, а теперь они пропахли дохлятиной.
— Прости, я не сообразил.
— Черт с вами. Бросайте его в чан, а я пойду сама собирать. Нет в вас азарта, мужики.
— Нету. — Согласился Прометей.
Каптри Селена взяла мешочек, нож ушла собирать цветы. Иван по свету исходящему из глаз Прометея понял, что тому не терпится чем-то поделиться с ним. Как только Селена ушла, Прометей бросил ковш.
— Слушай, я же все воскресенье был на подлодке… — Начал он.
— Я в курсе.
— Не перебивай. В общем, мне разрешили почитать судовой журнал, и я начал читать его с того самого дня, как лодка вышла в море, в свой последний поход. И знаешь, что я там нашел?
— Что? — Иван не имел ни малейшего представления.
— Там есть запись, такая не уставная, не относящаяся к службе, оставленная капдва Терехиным.
— Самим Терехиным?
— Да, им самим. Он написал, что его дочь пошла в турпоход на плато Путорана, и он гордится ее смелостью.
Глаза Прометея бегали. Он ждал, когда Иван проникнется тем, что он ему рассказал.
— И что? Я не знаю, что такое плато Путорана?
— Ах ты, балбес малолетний. Плато, это тоже горы, но с плоскими вершинами, понимаешь? Дочь Терехина, накануне катастрофы, я по датам сверил, была в горах, точно так же, как основатели Горбуновы.
Иван знал историю каждого основателя их поселка, и Горбуновы были на особом счету, потому как десять лет одни прожили в пещере.
— Думаешь, она выжила?
— А почему бы и нет? Может быть не она, но их там было много, шансы были. С подветренной стороны горы можно было легко спастись.
— Сколько туда идти?
— Это далеко, Иван. Я смерил линейкой, по прямой, две с половиной тысячи километров. Как минимум все лето в одну сторону, а на самом деле может получиться в два раза больше.
— Ты же знаешь, нас не ждет ничего хорошего, когда мы вернемся.
— Если вернемся ни с чем, да. Возможно, нас отселят. Но с другой стороны, мы знаем, как не умереть с голоду, как сшить одежду, как пережить зиму.