— О малыше не беспокойтесь, — я немедленно устрою все. А в Москве справимся о Луговом…
— Хорошо, — согласилась Льола.
— До свидания!
* * *
Большевистский хунхуз Стебун — это один из не сработавшихся в Харькове с товарищами наркомов Украинской республики, перешедший на партийную работу.
У него драма. Две драмы одновременно.
Первая драма — по работе. Он проводил в ряде городов предпринятую в это время чистку партийных рядов, к оценке состава партии подошел с меркой подпольщика-идеалиста, не признающего в соратнике-коммунисте никаких отступлений от подвижничества на партийном посту. Попытался свирепо громить приблудничество нестойких элементов, просочившихся в ряды партии. И срезался. Партийный центр поставил вопрос о перегибах в линии Стебуна при сортировке партийцев. Его вызвали для объяснений.
Вторая драма тяжелее.
Ребенок заболел у Стебуна. Заболел сын у него, единственный трехлетний Котька. Это было первое, что узнал Стебун, возвратившись из центра в Одессу, где жила его семья.
Стебун — скоба из железа. Тут не выдержал — заскрипел.
Стебун жил в одном из советских домов. Две комнаты, общая кухня, жена, Котька и телефонный аппарат.
Поселился здесь явочным порядком, вскоре после того, как ликвидирован был врангелевский фронт.
Жена перед замужеством была начинавшей артисткой. Гражданская война прервала ее сценическую карьеру, посадила на паек, столкнула с крупной личностью Стебуна — и вот брак.
Стебун заставил ее читать. Она пробовала работать в учреждениях в качестве помощницы секретаря и иностранной корреспондентки.
Работу оставила, когда родился ребенок; после родов тяжело болела. Стебун отправил ее на время в Крым.
Выздоровела, возвратилась в Одессу. Ссылаясь на расходы, связанные с заботой о ребенке, стала нажимать на Стебуна, требуя усиленного внимания к вопросу о заработке..
Стебун, мотался ли он в разъездах, выполнял ли обязанности инструктора или оседал ненадолго в центре в качестве наркома, — всегда одинаково был занят днем и ночью.
Но, уезжая теперь для объяснений в центр, после чистки организации в Одессе, партийный ломовик поразился случайно открытому, новому для него обстоятельству: жена усердно писала какие-то полубеллетристические бессодержательные статейки. Стал расспрашивать ее и вырвал признание, что это — для товарища Диссмана, который ее «материалы» печатает в каком-то приложении к газете.
— И редакция не выпроваживает тебя с этой галиматьей? — возмутился Стебун.
— «Выпроваживает»?! Я за свои заметки уже три раза получала деньги! — фыркнула жена, беспокойно стараясь отвязаться от щекотливого разговора.