И тут в первый раз её левую руку отпустило, всего на пару секунд, затем опять скрутило, но уже не так, не так крепко, как поначалу. Потом это произошло и с правой рукой. Она всё ещё держала руки под водой, но уже думала о том, что мысль о звонке папе была преждевременной. Света провела в ванной минут десять, поэтому, как только мышечные спазмы стали терпимыми, она поспешила в комнату мамы. И там свалилась в кресло от изнеможения. Руки гудели и были ватные, она едва смогла взять пульт от телевизора, кое-как, не слушающимися пальцами, умудрилась нажать кнопку включения. Какая тут чистка картошки, ей бы с пультом справиться, чтобы переключить канал. Света стала успокаиваться и с успокоением к ней стали приходить мысли. И первая мысль была о том, что эти судороги – последствия синих листьев. Всё, что только что происходило с ней, было последствием того, что она намазала руки их синим или фиолетовым соком.
«Пипец… Это всё фикус долбаный!». Она переключала каналы ватными вальцами, не останавливая внимания ни на одной передаче. А под ногами у неё была расстелена рекламка с картофельными очистками, на ней лежал нож, а под креслом и вокруг валялись картошки.
«Долбаный фикус». Руки её слушались, конечно, плохо, но зато про укушенную шею девочка совсем не вспоминала.
Светлана не могла понять, ей кажется или и вправду она проводит тут, во сне, с каждым разом всё больше и больше времени. Нет, ложилась и вставала она почти всегда в одно и то же время, плюс-минус… Но вот часы, что девочка была тут, всё удлинялись и удлинялись. Раньше ей приходилась ждать Любопытного совсем немного, а теперь ожидание длилось, как ей казалось, часами. Сегодня она дожидалась его, чтобы он показал растерзанное тело человека, около которого ещё лежат вещи, ему принадлежащие. Может, и вправду ей что-то пригодится. Она очень на это надеялась. Было бы хорошо, если бы Лю появился, пока ещё туман не ушёл. Лю, кажется, видит в тумане, он может быть глазами девочки. Если быть честной, Света не хотела встречаться с Аглаей. Из всех опасностей, что девочка здесь видела, эта чокнутая казалась ей самой большой. Но у Аглаи были глаза, а значит, туман – это не её время. В общем… На пять ступенек ниже, там, где через туман ещё можно было что-то разглядеть – движение. Появилось темное пятно. Света встаёт, делает шаг, приглядывается. На светлом бетоне ступенек круглое, тёмное, старая знакомая, мало ты получила огромным кирпичом по спине.
– Ты всё не угомонишься, зараза такая, – тихо произнесла девочка. Так говорила её мама, разозлившись на кого-то из своих детей, в те времена, когда она ещё не болела.