— Какая паскуда снежком кинула?!
Небольшая стайка ребят помладше взорвалась издевательским хохотом. Оля не успела даже встать: пока ноги разъезжались на льду, пацаны порскнули врассыпную. Только их и видели. Самих бы так по гололёду повозить, придурков малолетних. Желательно носом.
Она заворчала и ещё раз попыталась встать. Сумка тянула вниз, а промокшие колени холодило. Вивла опять будет ругаться, что ученики выглядят как бомжи. Как будто сама на льду ни разу не падала.
— Помочь? — раздалось сверху. Голос был знакомым, и Оля вскинула взгляд вверх, привычно мотнула головой, поправляя лезущую в лицо тёмно-каштановую косу.
— О, привет, — она попыталась улыбнуться, но обветренные на холоде губы отозвались протестующей болью. Вот ведь! Опять гигиеническую помаду дома оставила. — Если не сложно — давай. А то эти мелкие совсем уже страх потеряли.
— Ты про младшеклашек или про хреновину у тебя за спиной? — как ни в чём не бывало поинтересовался Женька, протягивая Оле руку и одним резким движением поднимая на ноги. Та только отмахнулась.
— Хреновина мне что сделает, она маленькая. Младшеклашки, конечно! Снежками кидаются и тут же удирают, пока пытаешься встать, — пожаловалась она. — И ведь на дороге даже снега почти нет, так что в ответ не кинешь. Уф. И спасибо.
— Так на то и расчёт, — заметил одноклассник и усмехнулся. — Не за что.
Он в последние дни вообще изменился. Как будто история, что тяготила его всю жизнь, канув в Лету, наконец-то дала ему свободу. Олю это не могло не радовать. Пусть цена, которую им всем пришлось заплатить, оказалась слишком велика, пусть теперь ей всю жизнь придётся отводить глаза от гротескных изломанных фигур, источающих голод — ничего страшного.
Оля привыкнет. Раньше ей всегда казалось, будто в её жизни, затерянной в сонном подмосковном городке, происходит слишком мало интересного.
Теперь интересного было выше крыши, но она и с ним начала свыкаться.
— Пошли, — позвал Женька, — опоздаем же.
С каких это пор тебе стало важно, во сколько ты появляешься на уроках, хотела было съязвить Оля — но увидела бесформенную громадину, что притаилась в углу и косила на них дурным глазом, и поспешила согласиться с одноклассником. Нечего долго стоять на одном месте, если ты — из тех, кто может видеть всякую нечисть.
Ноги на льду больше не разъезжались, а потом скользкий участок и вовсе закончился, оставив дорогу мокрой и чёрной, всё ещё пахнущей сырыми листьями. Точно октябрь ещё не прошёл, точно не лежит по обе стороны от тропинки грязный ноздреватый снег.
Сугроб взорвался мелкими мокрыми комочками, забрызгав и без того пострадавшую Олину куртку, и из снежного завала показался чей-то любопытный нос. То ли крыса неведомо как зарылась в снег, то ли какая-то из небольших тварей…