Меньше чем через полчаса Ангелине стало легче. Головная боль немного отступила, дурнота почти прошла. Они с Митей потягивали минералку из маленьких пластиковых бутылочек и тихо болтали обо всякой ерунде.
Лина была домоседкой, которую почти невозможно вытащить из дому. Нечасто выпадающие отпуска она всегда воспринимала с опаской. Но только не в этот раз: неведомый и прекрасный городок Локко ничуть не пугал. Ей даже почему-то казалось, что она возвращается домой.
Абсурд, конечно. Лина никогда не была на Черноморском побережье. С Митей они отдыхали в Испании, Таиланде и Египте, а что касается детства…
Она не любила вспоминать, как жила до восемнадцати лет.
– Устроимся – и сразу на море! – сказал Митя и улыбнулся.
Он как дитя, подумала Ангелина, улыбаясь ему в ответ, умеет жить здесь и сейчас. Сама Лина постоянно рефлексировала, тревожилась, ворочала в голове ненужные мысли. Как вышло, что они вместе? Почему она полюбила именно его? Почему мы вообще любим одних людей и не выносим других? Почему разрешаем первым находить самые короткие дорожки к нашим душам?..
Они с Митей учились в Архитектурно-художественном институте, там и познакомились.
Четвертого ноября – Лина на всю жизнь запомнила эту дату – студентов согнали в актовый зал на праздничный концерт. Лина была на третьем курсе, Митя – на первом. Он сидел впереди, чуть наискосок, рядом с красивой темноволосой девушкой. У девушки были полные губы, накрашенные яркой алой помадой, хищные длинные ногти и обыкновение поминутно прижиматься к спутнику, окликая его по имени.
Так и выяснилось, что Линину судьбу зовут Дмитрием.
Она взглянула на него – и у нее сбилось дыхание от Митиной красоты. Это была не та красивость, которой обладают всевозможные звездуны и экранные мачо, хотя у Мити были все ее атрибуты: высокий рост, пропорциональная фигура, широкие плечи, правильные черты.
В нем было нечто большее: энергия, жизнь, свет. Даже если он надевал солнцезащитные очки, линия губ и скул, крылья носа, подбородок, брови могли выразить мельчайшие оттенки его эмоций. Это поразительно, ведь обычно, зашторивая глаза темными стеклами, люди становятся безликими манекенами.
Ангелина поражалась тому, как тонко, с каким тщанием его лицо прорисовано Богом. Она сотни раз пыталась повторить это, закрепить Митину красоту на холсте и бумаге, но не сумела. Хотя всем, кто видел ее жалкие потуги, казалось, что сходство есть. Странно, но и его мама, Нина Сергеевна, твердила, что сын на портрете, который невестка написала ко дню ее рождения, выглядит как живой.