— А вот это дельная мысль, — госпожа Рязанова оторвалась всего на миг, чтобы выразить свою готовность. — Но я хочу её оружие, — ткнула пальцем в монитор, где Онегин и Ростов как раз входили в новый зал. — Теперь это мой кумир.
— Сделаем, — хищно оскалилась Юдова. — Любой каприз за ваши деньги.
***
Третий зал оказался ещё больше, чем первый. Однако представлял собой почти что идеальный круг. При слабом освещении было сложно рассмотреть, но всё же ламп под потолком было гораздо больше, чем в предыдущих локациях.
— Ого, — выдохнул Онегин, когда осмотрелся.
А удивляться было чему. Всюду, куда доставал взор, топорщились круглые высокие колонны. Словно те самые ножи и скальпели, что Сергей вонзал в спину бензоколоссу, некоторые почти рухнули, но всё ещё держались в гуще песка, другие тянулись к потолку, стоя, будто английский гвардеец Букингемского дворца. И гнетущая тишина, давящая не хуже того жёсткого металла, которым нас «порадовал» пиромант.
Но сколько бы ни вглядывались в полумрак, никого так и не заметили. Казалось, что мы здесь вдвоём, однако каждого напрягало чьё-то незримое присутствие. Кто-то за нами наблюдал, и это были не манерные зрители, разместившиеся где-то у себя в уютной комнатушке. Невидимый враг спрятался совсем неподалёку, и мне очень хотелось верить, что у него нет таких же способностей, как у моего напарника.
— Что скажешь? — усмехнулся Онегин, бросив на меня взор.
— Что мы в жопе, — просто прокомментировал ситуацию я. — А ты решил меня руководителем группы сделать, раз спрашиваешь?
— Вот чего к словам цепляешься? Нам же вместе надо держаться, а ты злишься на всё подряд.
— У меня есть на то веские причины, и их уйма.
— Аргумент, — кивнул Онегин. — Но я с тобой просто советовался.
Ладно, Влад, перестань злиться по пустякам. Хотя… какие здесь могут быть пустяки? Каждый нерв напряжён так, что вот-вот лопнет. А он всё шуточки шутит? Чёрт, как же меня это бесит!
Злость опять начала поглощать мой разум, и только в тот момент я понял, что не управляю эмоциями. На меня будто что-то накатило, неведомое чувство, смесь ощущений, где главенствующим являлись гнев и ярость. На всё и всех, и пока Онегин был рядом, то первоначально срывался на него.
Странно. Надо поскорее найти босса, чтоб оторваться на нём, а не на напарнике. Но и самое главное — откуда во мне настолько сильная злость? Я ведь никогда не был таким. С другой стороны, нынешняя ситуация могла бы превратить в зверя любого человека.
— Много думаешь, — внезапно произнёс Онегин.
Я недоверчиво покосился на него, но он лишь усмехнулся.