Я стояла чуть в стороне от мужчин. Молчала и даже боялась вздохнуть, только переводила нервный взгляд с одного лица на другое да пыталась унять эмоции, вцепившись для того пальцами в спинку кресла.
Вальц не верил Жану, это было очевидно. Последнюю просьбу проигнорировал, ровно не слышал, только холодно уточнил:
– Отчего же Кохи решили открыться вам? Вам – французу!
– Как раз потому, что я француз. Это немцы запугали Кохов, угрожали расправой малолетним детям. Немудрено, что Кохи вам не верят. Более того, они вас боятся – и вас лично, господин обер-лейтенант, в том числе.
Вальц моего мужа все же недооценивает. Едва ли Жана мучили те мысли – о лжи и притворстве – что меня. Нет, его совесть молчала. Или он отлично скрывал эти свои муки.
Покуда Жан говорил, ни один мускул на лице его не дрогнул, а голос был до того спокоен и уверен, что заподозрить во лжи его было невозможно. Ложь можно было лишь почуять, как дикие звери чуют опасность.
И Вальц, безусловно, что-то чуял…
А меж тем, Жан стоял, обращенный ко мне, видел мое смятение и то, как напряжены мои нервы. Не укрылось от него и то, как я, им поддавшись, подняла брошенный в кресло ридикюль и осторожно втянула из него уложенный за подкладку миниатюрный револьвер. Сжала в ладони рукоять и спрятала в складках юбки.
Жан моргнул и чуточку приподнял брови, но более никак своих чувств не проявил.
– Кохи рассчитывают, – неспешно продолжал он, – что я один из немногих влиятельных людей на пароходе, кто никоим образом не связан с немцами. И что передам информацию о взрывчатке и ее заказчиках во французское посольство, где примут необходимые меры и помогут Клаусу. Как-никак с помощью взрыва планируют сорвать именно встречу французской делегации с российским императором: я и мое начальство лично заинтересованы, чтобы все прошло гладко.
– Когда Клаус должен передать взрывчатку? – напряженно спросил Вальц.
– Во время остановки в Гельсингфорсе, когда пассажиры сойдут на берег для прогулки, а на пароходе останется лишь немногочисленный персонал.
До Гельсингфорса, ежели снова не случится эксцессов, осталось меньше суток в пути…
– Кто покупатель?
Вальц даже приблизился на полшага, столь сильно волновал его ответ. Но муж бесстрастно отозвался:
– Этого Кохи не знают. Их сын тоже. Покупатель сам выйдет на связь во время стоянки.
– Но это один из пассажиров?
– Полагаю, что да.
Вальц снова не поверил – или поверил не всему:
– Сдается мне, Кохи лукавят. Или вы недоговариваете, месье Дюбуа! Придется самому с ними потолковать.
– Они будут все отрицать, разумеется, – Жан чуть повысил голос, потому что Вальц уже шагнул к двери. – А если те, кто за ними следит, почуют опасность, мальчишку могут и убрать. Вы же не хотите потерять ключевого свидетеля, господин обер-лейтенант?