Ева, совершенно бледная, с каким-то потухшим взглядом, сидела подле Муратова и не издавала ни звука.
– Месье Вальц, – степенно заговорил Муратов, – прошу обратить внимание, что верить этому человеку, господину Нойману, нельзя. Подозреваю, что сам он и виновен в смерти месье Дюбуа! Более того, сделал это в сговоре с мадам Дюбуа! Я лично стал невольным свидетелем их свидания в ночь накануне убийства мадам Гроссо! Они тайком встретились на корме парохода, а потом и вовсе укрылись в служебном помещении! Неужто станете отрицать это, мадам Дюбуа?
Вопрос был обращен ко мне и, хотя я прежде не рассчитывала вмешиваться, все же ответила:
– Не буду, – пожала я плечами, невольно смутившись. – Свидание и правда имело место быть.
Ненадолго повисло неловкое молчание, которое нарушил господин Вальц:
– Месье Муратов, господа, вы не знали, разумеется, но господин Нойман, который в этот раз исполнял обязанности стюарда на пароходе, приходится мадам Дюбуа никем иным, как законным супругом. Обстоятельства вынудили нас пойти на этот подлог. Господина же, которого вы все знали как месье Дюбуа – ныне покойного – зовут Эрих Шефер, и он исполнял обязанности начальника Берлинской полиции. Или вы все-таки это знали, месье Муратов? И, хотя сказанное только что господином Нойманом действительно ложь – разумеется, он не видел, кто нес труп на палубу, – важнее другое. Месье Муратов, вы только что признались, что были свидетелем свидания мадам Дюбуа и ее супруга в ночь накануне убийства. А значит, велика вероятность, что застали и операцию, предшествую тому: задержание господина Шефера и его подручных. А потом и проследили, в какой именно каюте его заперли. Более того, вы не просто стали случайным свидетелем – вы следили за передвижениями Шефера, ведь он был для вас опасен. Шефер знал, на чье имя оформляла документы Бланш Перье, ваша подельница. Та самая, которую вы хладнокровно застрелили вчера около девяти вечера.
– Боже мой, неужто это правда?.. – Ева Райс ладонями закрыла свое бледное лицо.
Муратов, бросив на нее короткий взгляд, одернул ворот сорочки, будто ему трудно было дышать и очень неискренне стал оправдываться:
– Это все какое-то безумство! Это ложь! Я даже не заговорил ни разу с этой девушкой – Бланш!..
– Теперь я вас попрошу не лгать! – перебил его мой муж.
Жан, оттолкнувшись от стены, расправляя плечи, которые привык чуть сутулить, изображая стюарда, вышел вперед, к Вальцу.
– Уверяю, нам все известно про вас и ваше прошлое, месье Клод Бедар.
– Что?.. Откуда вы знаете? – не сдержался наш обвиняемый.