А он и не глядел на нее, будто она его решительно не интересовала.
Он дружил с толстой, некрасивой девочкой, которую звали необычным именем — Асмик. Она была такая неуклюжая, что Туся не могла удержаться, чтобы не уколоть ее.
Как-то на большой перемене они играли в волейбол. Асмик прыгала на своих коротких ногах, а мяч, как нарочно, пролетал мимо.
— Прыгай, прыгай, — снисходительно заметила Туся. — Авось сбросишь с себя пару десятков кило жиру!
И Асмик нисколько не обиделась. Даже первая рассмеялась веселым, искренним (Туся чувствовала: и в самом деле искренним) смехом.
— Хоть до утра буду прыгать, все равно не стану тоньше…
Потом получилось так, что они все вместе пошли из школы домой — Туся, Асмик и Сережка.
Асмик сказала:
— Наши мальчишки присудили тебе первое место.
— За что? — рассеянно спросила Туся.
— За красоту. Я тоже считаю, что ты лучше всех. Правда, Сережка?
— Правда, — безразлично ответил Сережка.
А Туся обиделась. Что это за равнодушный тон? Почему? Мог бы ответить и повежливей!
Она молчала всю дорогу, а Сережка о чем-то говорил с Асмик, и Асмик смотрела на него, и щеки ее рдели сильнее обычного, и черные глаза блестели.
Асмик раздражала Тусю непоколебимым добродушием, готовностью первой посмеяться над собой; это свойство делало ее просто неуязвимой. И еще тем, что все в классе любили ее; она ровно ничего не делала для того, чтобы завоевать чью-нибудь любовь, а ее любили.
Асмик была прочно защищена от любого недоброжелательства уверенностью в том, что все люди, если разобраться, хорошие.
Не раз Туся слышала, как Асмик говорила:
— Каждый по-своему хороший. Надо только уметь раскопать в нем это хорошее…
Туся хотела поссориться с Асмик.
Она при всех говорила:
— Твоя простота граничит с глупостью.
— Наплевать, — отвечала Асмик.
Туся из себя выходила:
— Тебя многие дурой считают, самой настоящей дурой.
— Ну и пусть, — смеялась Асмик. — Ведь главное, кем сам себя считаешь. Я-то про себя знаю, какая я!
Сережка говорил про Асмик:
— У нее умное сердце.
Туся подсмеивалась над ним:
— Ты влюблен в нее?
— Вот уж нет, — отвечал Сережка. — Мы с ней просто друзья.
«Нет, так дело не пойдет, — решила Туся. — Ты будешь дружить только со мной, ни с кем другим…»
Она старалась понять его вкусы, наклонности, привычки. Он признавал людей откровенных, начисто лишенных хитрости. Ему было доступно рыцарское стремление защитить, помочь слабому, поддержать любого, кому трудно.
Он влюбился в Тусю очертя голову. Может быть, и сам того не хотел, а влюбился, ничего не мог с собой поделать. Ходил за ней как привязанный, глаз с нее не сводил. И все, что бы она ни делала, что бы ни говорила, казалось ему прекрасным, необыкновенным, пленительным.