— Приготовиться к запуску двигателей! — скомандовал капитан Люис.
Бортинженер, старший сержант Дазенбери, взглянул на панель контроля двигателей. Бортинженеру был тридцать один год. По возрасту он был самым старшим в экипаже. Вызванный в Вендовер Дазенбери не задал ни единого вопроса, поскольку считал для себя честью служить под командованием такого «замечательного джентльмена», как полковник Тиббетс.
— Запустить двигатели!
— Есть, сэр!
Один за другим взревели все четыре двигателя «Райт-Циклон». С КДП дали «добро» на взлет. Вырулив в начало взлетной полосы, капитан перевел рукоятки газа на полную мощность и плавно отпустил тормоза. На скорости девяносто пять миль в час, как того требовало наставление по полетам, Люис поднял самый большой в мире бомбардировщик в воздух.
Они достигли цели точно в рассчетное время. Через несколько минут майор Фирби доложил, что он засек цель в бомбоприцеле.
— Бомба сброшена, командир!
Люис заложил крутой вираж вправо со снижением, чтобы достичь максимальной скорости. Удивленный сержант Кэрон, находившийся в хвостовой кабине бомбардировщика, крикнул:
— Что вы делаете, командир? У меня впечатление, что я лечу с «американских горок»!
— Я вот вас накажу за разговорчики! — раздраженно пообещал Люис.
Не менее раздражен был и лейтенант Безер. Два его прибора из-за дефектов в системе питания вышли из строя, и Безер так толком и не мог сказать, удалось ему подавить радиолокаторы «противника» или нет.
Падение бомбы было отснято на кинопленку. Фильм был передан в Лос-Аламос, где кадры были внимательно исследованы учеными, пытавшимися создать оптимальный кожух для атомной бомбы.
Измерительные приборы доказали, что Люис успел улететь на семь миль, когда бомба упала на землю. Тиббетс, наблюдавший за всем этим с земли, почувствовал облегчение. Семь миль, это было, по его мнению, достаточное расстояние, чтобы оказаться в безопасной дальности от ударной волны.
Однако, один из ученых раздраженно охладил радость полковника: «Семь миль, двадцать миль, пятьдесят миль. Никто сейчас не может точно сказать, какое расстояние можно считать безопасным, пока мы не взорвем реальную бомбу».
Подобная неопределенность породила новые проблемы, главной из которых была невозможность послать с бомбардировщиком истребительный эскорт. Если у такого прочного бомбардировщика, как B-29, была возможность уцелеть при воздействии ударной волны от ядерного взрыва, то у истребителей на это не было никаких шансов. Следовательно бомбардировщик должен был лететь на задание в одиночку. А поскольку бомба, естественно, должна была быть сброшенной над территорией противника, существовала большая вероятность попасть под зенитный огонь или подвергнуться атаке вражеских истребителей. Другими словами, самолет мог быть уничтожен еще на подлете к цели.