После смерти Петра, при его преемниках, созданный вулканической энергией безумного царя Балтийский флот сгнил за ненадобностью, так и не пробившись из Балтийского моря в Северное к ганзейским портам и к Голландии.
Флот сгнил, а террор остался. Прежде всего, в лучших традициях расправились с любимцами и фаворитами покойного царя. Шеф Тайной канцелярии, правая рука Петра, — граф Петр Толстой, чье имя произносили не иначе, как срывающимся от ужаса шепотком, был арестован. Восьмидесятидвухлетний возраст не спас его от наказания кнутом и ссылки в страшную подземную тюрьму Соловецкого монастыря. Полицмейстер Петербурга Девьер также бит кнутом и выслан в Сибирь. И, наконец, сам генералиссимус Русской армии, долголетний сотрудник Петра и некоронованный властелин страны светлейший князь Меньшиков вместе со всей семьей высылается в далекий сибирский городок Борисов, где и коротает остаток жизни.
Разгром петровского аппарата касался только людей, а не системы. Жалкие преемники первого Всероссийского Императора отлично сознавали, что ничего лучшего для безнаказанной возможности высасывать соки из огромной страны они не в состоянии придумать. Уцелела, естественно, и Тайная канцелярия, которую три последующих царствования возглавлял заместитель арестованного графа Толстого — генерал Андрей Ушаков, которому еще предстояло дослужиться до графского достоинства.
Террор и внешние войны — простая методика Петра — по мере сил осуществлялась его преемниками.
Царствование императрицы Анны Иоанновны почему-то вошло в историю нашей страны как период особо страшного террора, как будто до и после царили мир и благодать.
«Даже издали, на расстоянии полутора веков, — пишет историк, — страшно представить это ужасное, мрачное, тяжелое время с его допросами, очными ставками, с железами и пытками. Человек не сделал никакого преступления, вдруг его схватывают, заковывают в кандалы и везут неизвестно куда. За что? Когда-то, года два назад, он разговаривал с каким-то подозрительным человеком. О чем они разговаривали — вот из-за чего вся тревога, страхи, пытки. Без малейшей натяжки можно сказать, что ложась спать вечером, нельзя было поручиться, что не будешь к утру в цепях и не попадешь в крепость, хотя бы не знал за собой никакой вины».
Огромно было количество жертв террора в царствование Анны Иоанновны. Арестовали, зверски пытали и мучительно казнили большую часть князей Долгоруких. Сенатору Мусину-Пушкину вырезали язык и сослали в Сибирь. Секретарь волынского суда, переведший для Волынского несколько исторических книг, был жестоко избит плетьми. Самого Волынского, как известно, после страшных истязаний казнили, предварительно вырвав язык и доставив на эшафот в специальном наморднике, надеясь таким образом скрыть факт вырывания языка от иностранных послов. Сержанта Семеновского полка Шубина, приближенного царевны Елизаветы, гноили в каменном мешке, пытали, секли кнутом и выслали в Сибирь, так и не добившись показаний на царевну. Сама царевна Елизавета — дочь Петра I — с минуты на минуту ожидала ареста, поскольку порой против собственной воли была втянута в заговор «с целью свержения» и вела тайные переговоры со шведами, с которыми Россия находилась в состоянии войны, что очень попахивало изменой родине.