– Не бойся, – говорю я. – Я не причиню тебе вреда. – Она дожидается, когда я продолжу путь, и взбегает по стволу на самый верх.
Когда я в последний раз видела мать, я рассказала ей о моих планах вступить в Гильдию Очага. Я думала, что она будет рада, будет гордиться мной. Но она вдруг напряглась и, помолчав, сказала:
– Есть и другие способы служить короне.
Само собой, я предпочла бы, чтобы она была со мною каждый день, как другие матери, но мне никогда не приходилось страдать от недостатка любви. Мои тетушки всегда были рядом, они рассказывали мне сказки на ночь, лечили и утешали меня, когда я разбивала коленки, а матушка оставалась некой яркой фигурой, героиней, которой можно было восхищаться и с которой следовало брать пример. Она почти всегда врывалась в мою жизнь под покровом темноты, закутавшись в плащ и принося мне подарки, к примеру, пару бальных туфелек из парчи, которые я не забуду никогда. Они были совершенно непригодны для сельской жизни, но я ими очень дорожила.
– Их изготовил лучший сапожник в столице Аргонии, – сказала она мне.
«Надо же, – подумала я, – какой далекий путь они проделали, прежде чем оказаться на моих ногах».
Да, мне нравились ее подарки, но особенно счастливой я чувствовала себя, когда она оставалась со мной достаточно долго, чтобы рассказать мне на ночь историю, и не одну. Она садилась на край моей кровати, подтыкала мое потертое лоскутное одеяло и рассказывала мне о прежнем королевстве Авантин.
– Наши люди – прирожденные воители, они умеют сражаться, – говорила она. – Так было всегда.
Я толковала эти слова однозначно, веря, что в будущем воительницей стану и я.
Я думаю об этих историях, продираясь сквозь подлесок. Зачем моей матушке было рассказывать мне истории о подвигах, приключениях и самопожертвовании, если не для того, чтобы я училась тому, чему обучают тех, кто вступает в Гильдию Очага? Основам, таким, как навыки выживания, охоты и чтения следов, я научилась еще в детстве, а когда подросла, то начала учиться военному делу и стрельбе из лука.
Старые обычаи, старая вера и древняя премудрость известны мне лучше, чем большинству жителей королевства, и я благодарна за то, что меня всему этому научили, но этого недостаточно. Я хочу знать столько же, сколько знают мои матушка и тетушки, хочу вступить в Гильдию Очага.
Но теперь я боюсь, что мне никогда не удастся этого сделать.
– Ай! – Я морщусь и отдергиваю руку, увидев на ней кровь. Я так глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила, как порезалась, прорубая себе дорогу через кустарник. Здешний лес мне незнаком, он гуще того, к которому я привыкла. Я еще никогда не забиралась так далеко. Лежащая передо мною тропа настолько заросла, что трудно поверить в то, что до меня здесь вообще проходили и проезжали люди, тем более целые вереницы гонцов, торговцев и просто путников, путешествующих между Реновией и другими королевствами Авантина. Но это было прежде, ныне же всякие следы дороги исчезают. Даже мой клинок, выкованный из аргонианской стали – еще один подарок матушки, – не сразу перерубает самые толстые из веток, выросших с тех пор, как поток путников здесь иссяк, и преграждающих мне путь.