Женщина повернулась к собеседнику:
– Давай, Ковит.
Ковит повернулся к Ните, и она невольно сделала шаг назад. Его глаза блестели, улыбка на лице была какой-то слишком возбужденной, слишком счастливой и слишком кривой. Увидев ее движение, он фыркнул и закатил глаза.
– Расслабься, скоро все закончится.
Его голос прозвучал разочарованно.
Женщина нажала на кнопку, и дверь камеры с тихим щелчком открылась. Глаза Ниты расширились – Ковит приближался.
– Что вы делаете? – удалось пропищать Ните. Ее упавший голос был полон ужаса.
Никто не удосужился ей ответить.
Вздохнув от предвкушения, Ковит достал из кармана выкидной нож. Взгляд парня был мягким, рот слегка приоткрылся в улыбке.
Ните совсем не понравилось выражение его лица.
Он открыл дверь и увидел, как Нита невольно сделала еще один шаг назад. Женщина, стоявшая за спиной Ковита, вытащила пистолет, зарядила его, сняла с предохранителя и стала ждать. Вероятно, эти меры предприняты на тот случай, если Нита попытается проскочить мимо Ковита и сбежать.
А ведь она рассматривала такой вариант. Дверь была открыта. Если Ните удастся как-то пройти мимо Ковита, а затем увернуться от пуль, выпущенных из пистолета … нет, это невозможно. Но что, если она выхватит у Ковита нож и пригрозит расправиться с ним? Сможет ли она это сделать? Нита взглянула на холодное, скучающее выражение лица женщины, и у нее промелькнула мысль: застрелит ли та Ковита, если до этого дойдет?
Нита могла только предполагать удастся ли ей одолеть Ковита и отобрать у него нож. Вероятность этого была примерно такой же, как вероятность выиграть в лотерею без билета, ведь Нита совсем не подготовлена и до сих пор находится под действием препарата.
Ковит шагнул в камеру, закрыв дверь своим телом, криво улыбнулся и, не сводя глаз с ее лица, покрутил нож в пальцах. Он выглядел… голодным.
Горло Ниты сжалось, стало трудно дышать.
О боже. Что он собрался делать?
Только что Ковит улыбался ей своей кривой улыбкой, а в следующую секунду метнулся вперед со скоростью легкоатлета. Инстинктивно Нита подняла руки, чтобы закрыть лицо, и отшатнулась. Вместо того чтобы вонзиться в плоть, нож полоснул ее по руке. Ните как будто сняли кожу – так больно это было.
Содрогнувшись всем телом, Ковит шумно вдохнул, на лице его появилась довольная, кривая ухмылка. Он снова занес нож, нанося новый удар.
Вскрикнув, Нита немедленно отключила все ноцицепторы. Боль – или, по крайней мере, способность воспринимать ее – исчезла.
Когда Ните было семь, мать рассказала, как останавливать боль, а отец говорил, что отключать болевые рецепторы можно только в случаях крайней необходимости. Боль возникает по какой-то причине, и ее нельзя игнорировать.