– Скоро вернусь, – сказал Ковит.
Затем повернулся и ушел. Она смотрела ему вслед.
Секундой позже Мирелла, все еще завернутая в одеяло, наклонилась вперед и прошептала:
– Ты говорила с ним!
– Да. А ты нет?
– Конечно, нет. – Мирелла сглотнула и, зажмурившись, прошептала: – Он монстр.
Нита не собиралась возражать.
– Я хочу принять душ. И не смогу сделать это, если буду молчать.
Мирелла принялась за еду.
– Ты сумасшедшая, – жуя, сказала она.
– Возможно.
Ковит вернулся через десять минут. В руках он держал полотенце, сложенные спортивные штаны и футболку большого размера. Удивившись, но не говоря ни слова, Нита села на кровати. Бросив одежду в ящик для еды, Ковит протолкнул его к Ните.
– Я включу его через две минуты и выключу через десять.
Ковит уже повернулся, чтобы уйти, и Нита крикнула:
– Спасибо.
Перед тем как завернуть за угол, он остановился, посмотрел на нее своими темными, слегка безумными глазами и улыбнулся.
Улыбка была не очень приятной.
Думая о занни на секционном столе, Нита ответила ему своей улыбкой. Она представляла, как скальпель разрезает его плоть. Поначалу чувствуется небольшое сопротивление, затем инструмент входит легко – как нож в масло.
Ковит засмеялся. Смех прозвучал более искренне и менее резко, чем ожидала Нита. Он одарил ее еще одной кривой, но вроде бы не угрожающей улыбкой и неожиданно сказал:
– Пожалуйста.
Нита хотела принимать душ долго и неторопливо, однако ледяная вода и кондиционеры делали процесс невыносимым. Несколько раз она становилась под струю и сразу же отскакивала в сторону, но потом смирилась – душ придется принимать холодным.
Дрожа, она вытерлась и надела новую одежду. Холод, однако, никуда не исчез, поэтому она обернула волосы полотенцем и завернулась в одеяла. Ей очень хотелось, чтобы кондиционер выключили.
Нита уже и забыла о ране, которую нанес Ковит, когда из нее на койку закапала кровь. Девушка осмотрела порез: около трех дюймов в длину и двух в ширину, но совсем не глубокий. По сути, от кожи просто отрезали небольшой лоскут. Нита почти восхищалась умелостью, с какой был сделан порез. Для того чтобы нанести такую рану двигающемуся и сопротивляющемуся человеку, требовалось большое мастерство. Должно быть, Ковит много практиковался.
Хватит.
Вздрогнув, Нита осторожно опустила раненую руку. У обычного человека она заживала бы несколько месяцев. Останется шрам или нет – зависит от организма. Нита подумала, что, наверное, это станет ясно через день или около того. Она удостоверится, что шрама не будет.
Нита умостилась на кровати так, чтобы не тревожить сломанные пальцы, кровоточащую руку и поврежденное запястье, и пока не чувствовала боли, но это могло случиться во сне, когда она будет переворачиваться. У нее промелькнула мысль, а не включить ли снова болевые рецепторы, но она отбросила ее еще до того, как та полностью сформировалась.