– Я позвонил им. Моя сестра была в ярости. Она спрятала меня в подвале, чтобы сотрудники МПДСС меня не нашли.
– Твоя сестра не боялась за себя?
Ковит фыркнул.
– Вряд ли. Она же не была занни. – Увидев на лице Ниты удивление, он продолжил: – Это рецессивный ген, как светлые волосы. У мамы он был и передался мне, но мой отец человек, поэтому сестра не стала такой, как я.
Каково это: расти в семье, где половина членов – занни, а другая половина – нет? Она не могла представить детей-занни милыми. Неужели малыш Ковит шлепал своего отца по щиколоткам и вырывал у сестры волосы?
Хотя, вероятно, поведение детей-занни не сильно отличалось от поведения других детей.
– Где твоя сестра сейчас? – спросила Нита.
– Без понятия. Мы не виделись с тех пор, как ее забрала МПДСС. – Его голос звучал непринужденно, но у Ниты возникло ощущение, что сестра была ему ближе, чем мать. Одну он сдал полиции, а другая его защищала. – Мне было десять, так что прошло уже, э-э… десять лет?
Нита не знала, должна ли выражать сочувствие, да и как его выразить должным образом?
– Мне жаль, – сказала она.
Он только отмахнулся:
– Это было давно.
Нита заколебалась, размышляя над тем, стоит ли развивать эту тему. Она не была уверена, что Ковит снова будет рассказывать о себе, и не понимала, почему он заговорил об этом сейчас.
– Почему ты сдал свою мать?
Ковит встретился с ней взглядом. Его угольно-черные глаза казались бездонными. Нита как будто смотрела в колодец. Можно упасть туда, если захочешь, но внизу тебя ждет болезненное приземление, за которым последует медленная мучительная смерть.
Он улыбнулся очаровательной улыбкой, которая пугала Ниту еще больше, чем его жуткие усмешки.
И тут Ковит ловко сменил тему:
– Как насчет тебя? Кто предал твое доверие и сдал тебя?
Нита опустила глаза. Ее грудь пронзило резкой болью. Уткнувшись носом в штаны, она прошептала:
– Моя мама.
– Что, прости? Я не расслышал.
Нита почти вызывающе подняла подбородок, ее голос даже не дрожал.
– Моя мама.
– А-а. – Его улыбка исчезла, он стал уставшим еще больше, чем был раньше. – Матери… Мне никогда не нравилось, как их изображают в фильмах.
У Ниты вырвался короткий, грустный смешок. Они сыграли еще несколько партий, но тут их прервала Рейес. Ковит встал и сразу же пошел к ней.
За спиной Рейес двое телохранителей тащили Миреллу. Ее ноги волочились по полу, взгляд был устремлен вниз. Один глаз закрывала большая повязка из белой марли – точнее, то место, где раньше был глаз.
Глядя на Миреллу, Ковит тихо зашипел, его глаза блестели от удовольствия. Ните стало не по себе.