Выйдя из церкви Андрей сел на своего коня и вместе с сопровождением куда-то удалился.
— Не доверяет он нам, — тихо произнес, вышедший из коморки неприметный священник.
— Он никому не доверяет, — ответил отец Афанасий, провожая Андрея взглядом с добродушной улыбкой на лице. Он стоял в дверях церкви и хорошо наблюдался со стороны, а потому поддерживал нужный образ.
— Как можно жить, не доверяя никому?
— Ты его историю разве не знаешь?
— Его?
— Князья Ярославичи крест целовали на то, что не причинят Всеславу вреда, приглашая на переговоры. Но только он явился — взяли его в полон и бросили в поруб. Крестное целование преступили![2]
— Грех это великий, — безразличным тоном прокомментировал собеседник. — Но разве из-за этого следует не доверять никому?
— Один из тех Ярославичей — предок Государя нашего.
— К чему ты клонишь? — прищурился собеседник.
Отец Афанасий скосился на своего визави с едва заметной едкой улыбкой.
— Ты думаешь, что он… — мотнул тот головой.
— Ты думаешь, такое прощают?
— Но Государь — далекий потомок.
— Кровь от крови. Впрочем, до этого еще далеко. Но уже сейчас видно, куда Всеслав клонит.
— Государю он полезен. И если Всеслав не начнет первым, то…
— То это сделают за него. Людей, что считают его выскочкой — множество. Не все верят в то, что имеют дело с древним князем-чародеем. И они охотно вынудят Государя.
— Но ты этому чародею помогаешь. Почему?
— Всевышний вернул его на грешную землю. В этом нет никаких сомнений. Иначе бы он крестных знамений не творил, в церковь зайти не мог и святой воды чурался. А значит у него, — скосился отец Афанасий глазами наверх, — есть какие-то планы на князя.
— Он служит Государю. Верно служит. Но…
— И будет верно служить. — перебил его отец Афанасий.
— Но тогда я тебя не понимаю. Почему ты считаешь, что он постарается отомстить?
— Он — князь-чародей. Он умеет находить пути, неведомые многим.
— Но разве Всевышний не порицает чародейство?
— Но разве Андрей его использует? Ему хватает ума и знаний. Вполне хватает. Разве ты не ведаешь о том, как жители Киева его освободили из полона? Очень хитро и ловко вышло. Уверен — он и тут что-то такое затевает. Хотя иной раз мне становится боязно, что князь сорвется. Но видно крепкие обеты давал. Как он держится — не представляю.
— А жена его?
— А что жена?
— Что про нее скажешь?
— Она голыми руками трех татей разметала, которые хотели ее снасильничать. Двух убила, последний сбежал. Видно обетов там меньше дадено. Сам понимаешь — для молодой девицы такое немыслимо.
Неприметный священник присвистнул, явно потрясенный этой новостью.