— Не знаю, — покачал головой Агафон.
— Хочешь, я крест поцелую в том, что не причастен к нападению. И не ведаю кто и зачем это сделал. Хочешь?
Агафон покачал головой и отвернулся к алтарю. Перед воротами, ведущими к нему еще не убрали кровь воеводы.
— Я не знаю, что и думать, — тихо добавил купец. — Этот убийца ведь не один был. В церкви находились его подельники. И они — уважаемые люди. Еще и ты с этим…
— Мы все растеряны, — осторожно произнес священник. — Главное сейчас не делать резких поступков.
— Боишься?
— Боюсь, что мы упустим заговорщиков. Они ведь теперь начнут действовать открыто.
— Ликаны и масаны, кто это? — сменил тему купец. — Никогда о них не слышал.
— Если бы я знал. Но очевидно, что-то дурное, раз для них серебро губительно.
Агафон молча встал и не прощаясь вышел. Понурый. Афанасий же, бледный как мертвец, проводил его до дверей. И с огромной тревогой смотрел за тем, как тот проходит между помещиков. И молчит. То есть, не обвиняет священника во всех смертных грехах.
А одно слово могло возжечь пожар. Ибо настроения среди помещиков были такие, что они любого бы растерзали, если узнали о причастности этого любого к нападению на их любимого воеводу. Даже те, кому Андрей не сильно нравился, помалкивали…
[1] Птицы (класс aves) относятся к группе целурозавров, то есть, формально являются разновидностью динозавров.
1555 год, 7 ноября, Москва
— Что там дальше? — устало зевнув, спросил Иоанн Васильевич.
— Государь, — вкрадчиво произнес дьяк, — от твоего верного слуги грамотка пришла.
— Что за грамотка?
— Предупреждает тебя о том, что воевода тульский на тебя хулу возводит.
— Опять? Что в этот раз?
— Пишет, что Андрей болтает, будто бы ты Государь, не настоящий. Ибо не в силах сам титулы дарить. И Кесарь ромейский в том тебя выше непревзойденно. Да и не Кесарь, а даже простой баронишка ляшский или мадьярский.
— А кто прислал сию грамотку?
— Князь Белевский[1].
— Это где же он услышал, что Андрей болтает? Сидит же безвылазно в своем городишке. Али слухи какие повторяет словно баба базарная?
— Того мне не ведомо и в грамотке не писано.
— А грамоток то много уже… ой много… и во всех одно и тоже. Словно кто-то один их где пишет, да от чужого имени рассылает. Чудно.
— Так можа и правда болтает? Дыма без огня не бывает. Человек он лихой.
— Лихой, но не дурной. Не забывай — он в прошлом князь. Правнук Владимира Святого. И не абы какой, а многоопытный. Он правил больше, сколько тебе лет. И не в тиши сидел, а в лихое время престол держал. А посему такое болтать не станет. Ибо не дурак и в делах державных смыслит немало. И в том, что его недруги охотно сие донесут до моих ушей.