Даже не убьет.
Я просто останусь здесь навсегда. Прорасту. Пущу корни. И буду глядеть на пришедшего к лесному озеру очередного волшебника сотни лет спустя. Шелестеть листвой и тянуть руки-ветви. Нельзя сказать, что меня пугает такая перспектива. В смерти пугает – неизвестность. Или то, что нас потом уже не будет. А чего бояться мне? Это ведь все равно буду – я. Просто меня уже ничего не будет волновать.
Ладно! Не время для таких мыслей!
Я собралась – и вывалилась в реальность.
Мы лежали на ковре. Вдвоем. И даже в обнимку. Мои руки весьма интимно находились на теле оборотня. Одна – на плече. Второй я крепко сжимала его запястье.
И тянула за собой. То есть это на поляне – за собой. А здесь – просто на себя. М-да.
Я тут же разжала пальцы – и отвалилась.
Кто-то (разумеется, Валька) ловко приподнял меня с ковра – и к моим губам поднесли здоровущую чашку крепкого и сладкого чая. Я выхлебала ее в три глотка, обожгла язык и попросила еще.
Получила еще чашку, выпила чуть помедленнее – и подмигнула оборотням.
– Ребята, перетащите меня в спальню – и больше я вас не держу. Дверь отлично захлопнется сама. Я отосплюсь – и вечером приползу к Мечиславу с отчетом.
– Позвонишь мне – я за тобой приеду.
Валентин подхватил меня на руки и потащил в спальню. Я вздохнула. Если бы это был Даниэль…
Впрочем, страдать особо не получилось. Страдать хорошо, когда ты сытый, выспавшийся и довольный жизнью. Вот как разные аристократы. Чего у них были популярны самоубийства? А делать им было нечего – вот и все. Зажрались. Живет какая-нибудь фифа или… Как это в мужском роде? Фиф? Фифун? Фифон? А, не важно. И все у него есть, включая кобылье молоко и трусы с лампасами. Чего еще пожелать? Ясное дело, адреналинчику. Нервишки пощекотать. Вот тебе и дуэли и самоубийства. А почему не было самоубийств среди бандитов, нищих, воров… да вообще в бедных кварталах?
Потому что.
Когда целый день ишачишь ради горбушки хлеба – и думаешь, чем детей накормить – некогда раздумывать. Работать надо.
Это я к чему?
А к тому, что у меня тоже не получилось страдать. Я заснула – а еще вернее сказать – вырубилась, прежде чем моя голова коснулась подушки.
* * * Сссила, сссила, сссила, восссхитительная сссила, текущая ко мне, наполняющая меня…
Это создание даже отдаленно не похоже на человека. И мысли его идут другими путями. Сейчас для него важно только одно – и оно нежится в потоке прибывающей со всех сторон жизненной энергии.
Как хорошо, что я уссспел рассскинуть сссети…
По крохотному кусссочку жизсссненной сссилы от каждого человека, попавшего под удар моих щупалец, теперь ссстанет моей сссилой. Мне надо очень много вернуть… я многое потерял зссса время зсссаточения….