Неожиданная его знакомая, напротив, могла бы много рассказать о прелестях путей сообщения: её сёстры жили в разных городах, и все они исправно навещали друг дружку.
— После институтов девчонок распределили, как нарочно, вопреки алфавиту, — объяснила она. — Татьяне выпал Новгород, а Нине — Таганрог. Одной мне посчастливилось остаться на свою букву.
Так он узнал, что её зовут Марией.
Они сидели в невзрачном, какой попался первым, ресторанчике, заказав по солянке и ромштексу с гречкой. Свешников хотел угостить свою даму вином, но та отказалась, боясь расслабиться перед борьбой за посадочный талон; сам он, имея в виду ту же борьбу, взял водки.
— Изрядная, по нынешним временам, семья, — заметил он.
— И по тогдашнему жилью тоже. Мы жили вшестером в двух комнатах, довольно, правда, больших, так что по праздникам вся московская родня собиралась у нас, в Харитоньевском. Казалось, так останется навсегда: бабушка, дядья с тётками, дети… Но как-то быстро вышло так, что кто умер, кто переехал, и в Москве осталась я одна.
— Вы говорили, будто у вас есть, о ком заботиться.
— Это уже новый круг. Есть, конечно: у меня барышня на выданье.
Заботиться… Он вдруг сообразил, что его шансы вовремя улететь уменьшились вдвое после встречи с этой женщиной: теперь уже неловко было бы хлопотать за себя одного.
— У вас, я смотрю, женское царство: сёстры, дочь… А между тем первым вы должны были бы родить мальчишку.
— Кажется, так и было бы… Теперь уже не узнать. Но стойте, почему вы так решили?
— По внешности.
Не ведая пока верных примет, Свешников замечал, что обычно угадывает пол первого у женщины младенца; ему требовалось лишь понять, кому что идёт к лицу: одной — воспитывать мужчину, другой — возиться с бантиками.
— По какой такой внешности? — насторожилась Мария.
— Трудно сказать. Тут нет прямых соответствий. Вот при ваших таких мягких чертах…
— Девочка же, — почти выкрикнула она срывающимся голосом.
— Сами сказали: вторая. А с первыми я редко ошибаюсь: просто вижу, чего не может быть. Это что-то наподобие того, какязыкиной раз не поворачивается выговорить какое-то слово, а вот противное по смыслу — пожалуйста.
— Своего вы тоже угадали? Невесту, наверно, выбрали такую, чтобы принесла сына?
— Да ведь нету у меня своего.
Он замер, подумав, что сказал лишнее и сейчас начнутся долгие расспросы: прежде он не откровенничал с незнакомыми женщинами, даже зная, что они никогда больше не встретятся и не услышат друг о друге; Мария, однако, промолчала, и он с облегчением переменил тему, чтобы не пришлось рассказывать ни о своём неудачном выборе, ни о странном семейном устройстве или о том, что одиночество ему не в тягость — а тогда уж поставить крест на продолжении доброго знакомства. Мария же, подавшись вперёд и заглядывая в глаза, тронула его плечо кончиками пальцев. Поняв машинальность жеста, Дмитрий Алексеевич всё же замер в ожидании, но она уже отвлеклась на другое.