– Когда войдем, не забудь сказать Эрике, чтоб отпустила Леону, – прошипел Арман, крепче сжимая плечо Бранта. Так, на всякий случай, чтобы не учудил чего-нибудь этакого.
– Хорошо, – ответил тот.
Арман невольно напрягся, ступая под купол. И сам уже не знал, чего ждать. Можно было и заклинание огненного шара получить прямо в грудь, да и вообще что угодно. Но их встретила тишина.
Это был небольшое строение, видимо, охотничий домик, заброшенный местным землевладельцем. Деревянный сруб. И крыша, поросшая мхом так, что было неясно, чем она крыта. Ставни перекошены. И дверь… Дверь была открыта.
Арман ощутил, как напряглось рыхлое тело Бранта.
– Что-то не так?
Ответа он не дождался.
– Эрика, – крикнул Брант, – Эрика!
И вдруг обернулся и с ужасом уставился на Армана.
– Льесс Линто… Там что-то произошло. Не знаю что. Когда я уходил, все было хорошо.
Чувствуя, как в груди стремительно разрастается ледяной ком, в котором смешались трвога, страх и гнев, Арман толкнул Бранта вперед.
– Идем! И упаси вас господь, если с Леоной хоть что-то произойдет.
– Да знаю, знаю! – взмолился Брант. – Пойдем туда… мне самому все это не нравится, клянусь!
Арман позволил своему бывшему секретарю идти первым. Бранта заметно трясло, подбородок его дрожал. Когда они вошли в дом, секретарь еще раз крикнул:
– Эрика! Леона!
Ответом была жуткая тишина, и Арман подумал, что сейчас он окончательно сойдет с ума – потому что не представляет, что будет делать, если с Леоной Кьенн в самом деле случилась беда. Впрочем, сумасшествие слишком легкая кара за то, что он сделал.
Вдруг Брант издал горестный вопль, рванулся вперед – откуда только силы взялись! – и упал на колени перед простертым на полу неподвижным телом.
Арман ощутил, как во рту собирается горечь.
«Ну, давай же. Загляни ей в лицо. Боишься? Правильно, ты жалкий трус».
– Эрика, – воскликнул Брант, – девочка моя!
И принялся трясти распростертую девушку. Со своего места Арман видел, что у нее золотистые волосы и до боли знакомое, но совершенно неподвижное лицо.
– Будь ты проклят! – прошептал Арман, вынимая нож.
Он шагнул вперед, понимая, что уже ничего не изменить и что его Леона, его солнце и звезды, умерла, убита, и виноват в этом Брант и отчасти он сам. Брант успел оглянуться и вытаращил глаза, увидев нож.
– Нет, нет! Арман, это не Леона, нет! Это Эрика. Это ее одежда, клянусь!
– Что? – Он подумал, что ослышался.
На полу по-прежнему лежала Леона, Арман не отрываясь смотрел в ее лицо. Оно начало медленно оплывать, сквозь тонкие черты Леоны проглянули теперь совсем другие, мужские. Тяжелый подбородок, морщинистый лоб… Лицо Меркла.