– Тело Витты предали огню, – очень обыденно сообщил Арман. – Потом я поговорил с Мерклом, который все это устроил – ну, мое оживление ценой жизни сестры. А еще я разговаривал с Сильеном, который хотел тебя убить. Он сказал, что попросту не смог противиться привлекательности трона.
Руки Леоны бессильно упали вдоль тела.
– Убить меня? Что дурного я ему сделала?
– Ты не сделала ничего дурного. Никому. Просто он понял, что, пока ты жива, я не женюсь ни на ком больше.
– А казался в общем-то хорошим человеком, – невольно вырвалось у Леоны.
– Казался, да…
И Арман снова воззрился на нее, и у Леоны снова возникло ощущение, что одежда – та, что была на ней, – сама собой медленно сползает на пол.
– Прекратите, – прошептала она.
– Что прекратить? – И голос такой равнодушный, спокойный, немного усталый.
– Смотреть на меня так.
– Я думаю, что с тобой дальше делать, – ответил Арман.
Леона развела руками:
– Наверное, отправить домой?
– Нет.
Он покачал головой и улыбнулся, впервые с того момента, как открыл глаза на темной лестничной площадке. Леона даже не успела понять, как он оказался совсем близко, она торопливо прикрыла руками выпирающий из халата живот. Арман вздрогнул от этого незамысловатого жеста, потом положил ей руки на плечи и заглянул в глаза.
– Ты меня простишь когда-нибудь? Простишь?
– Но я…
– За то, что лгал тебе. За то, что так хотел вернуть сестру, что решил играть твоей жизнью.
– Я… Нечего здесь прощать.
Глаза защипало. Леоне хотелось вырваться, убежать, но она понимала, что ни первого, ни второго она не сделает, потому что вырываться – за ребенка страшно, а бежать попросту некуда.
– Что ты хочешь от меня, Арман? – Она заглянула в серые, словно дождливое небо, глаза и увидела в них такую безбрежную тоску, что невольно вздрогнула. От этого взгляда даже ей больно.
– Я хочу, чтобы ты осталась со мной, – тихо попросил он.
А Леона поймала себя на том, что любуется им и не может оторваться. Так бы и смотрела вечно на этот разлет густых бровей, на горькие морщинки в уголках рта, на впалые щеки, на которых пробивается черная щетина. Леона опустила глаза и увидела, что на шее Армана по-прежнему ее амулет, спрятанный под рубашкой. Невольно улыбнулась:
– Ты все его носишь?
– Да.
А сам смотрит тревожно и почти сердито.
– Знаешь, – сказала она, – когда меня хотели убить, я ведь собиралась тебе написать.
– Правда? О чем же?
Ладони Армана переместились с плеч на спину, мягко, очень деликатно заставляя приблизиться еще чуть-чуть. Леона вдохнула запах одеколона, его травяную свежесть, провела кончиками пальцев по жесткому воротнику черного сюртука.