– Судя по всему, они отсюда разъезжаются, – заметил Арман, кивнув на очередное пустующее здание.
Леона пожала плечами, а затем резко сменила тему:
– Нам лучше где-нибудь остановиться до наступления полной темноты, не находите, льесс?
– А деньги у вас имеются, почтенная льесса? – съехидничал он в ответ.
Леона мягко высвободила руку, полезла в карман. На ее грязной ладони блеснуло несколько медных монет.
– Боюсь, на гостиницу не хватит.
Она вдруг улыбнулась, а у Армана в памяти возникла картина, как он только что искупался в пруду и лежит на траве, загорает и по коже мягко катаются теплые волны. Как странно, что от улыбки Леоны Риквейл возникает похожее чувство…
– Я не планировала долгих путешествий, когда выходила в меморум, – сказала она. – Что же делать?
– Лучше бы вы туда вообще не выходили, – горько заметил Арман, не сдержавшись.
Можно сколько угодно кормить льессу сказками, но оттого, что ей все равно умирать, становилось как-то тошно и больно.
– Я думала, что заработаю, чтобы и дальше прятаться от мужа, – просто ответила она.
– А в результате я теперь должен отдать вас Оракулу… Вот, – продемонстрировал он золотую печатку на пальце с инициалами королевы «И. С.» и гербом. Как ее звали на самом деле, никто уже и не помнил.
Лицо Леоны испуганно вытянулось.
– Вы… Вы хотите продать это?
– Хватит на хорошую гостиницу. – Арман безразлично пожал плечами.
– Но это же…
– Пожалуйста, пойдемте дальше, – он снова взял ее за руку, – ночь близится.
– Это же печатка Вечной королевы, да? – Леона послушно засеменила следом. – И вы так спокойно собираетесь с ней расстаться?
– Я тоже денег не брал. Думал, что только нырну в меморум и обратно.
– Но…
– Но это всего лишь кольцо, кусок золота. И он ничего для меня не значит. Если кто-то вам нашептал, что королевский оборотень безумно любит свою королеву, не стоит этому верить.
Он и сам не знал, зачем это сказал. Но почему-то показалось важным, чтобы Леона понимала, что на самом деле его с королевой связывают отнюдь не узы теплых или, боже упаси, родственных отношений. Ему действительно захотелось, чтобы льесса Риквейл не верила в эти мерзкие сплетни.
Взгляд скользил по вывескам и наконец остановился на нужной. «Залоги и займы» – вот что прочитал Арман и потянул Леону к обшарпанной и отсыревшей двери.
Внутри оказалось еще хуже, чем снаружи.
Воняло лежалым сырым мехом и какой-то особенной затхлостью, какая бывает в помещениях, где годами сваливается в кучу грязное старье. Леона пискнула что-то и торопливо зажала нос рукавом. Арман едва не последовал ее примеру, но потом решил: ты же мужик, должен быть сильным. Заглянув из прихожей внутрь заведения, он увидел прилавок, на нем – пару фонарей с мутными стеклами. Закопченные стены. За конторкой сидел грузный детина в сюртуке неопределенного цвета с заплатами на локтях. Детина был головастым не в меру, совершенно лысым и даже без бровей. А глаза как будто утонули внутрь черепа, блестели из двух узких щелок.