– Вы… – выдохнул он ей в губы.
И, видимо, так и не придумав, что сказать еще, просто наклонился и поцеловал. Да так, что у Леоны захватило дыхание и тело сделалось ватным, непослушным.
Так вот что бывает, когда тебя целует человек, которого приняла магия!
Леона вскинула руки, обхватывая его за шею, с удовольствием ощущая, как под ладонями перекатываются тугие мускулы. Поцелуй Линто был глубоким, чувственным, будящим самые непристойные мысли. Леона вдруг почувствовала себя так, словно спала долгие годы, а теперь проснулась и кровь быстрее побежала по венам. Мир внезапно обрел совершенно новые, немыслимые краски, звуки, запахи. Это открытие потрясло ее едва ли не больше, чем сам поцелуй, чем ощущение сильных рук, скользящих по спине.
«Мой, – мелькнула пьяняще-сладкая мысль, – еще тогда, во дворце».
Мысль так и осталась неоформленной, расплылась смутными образами. Да, во дворце, когда она увидела Линто впервые и он оглянулся… Тогда она пряталась за мужем, но все равно смотрела на Линто с тем чувством, которое объяснила себе только сейчас. Имя ему было невольное восхищение. И в те краткие мгновения что-то произошло с ними, как будто случайных взглядов хватило, чтоб заронить невесомые зерна в сердца, которые терпеливо лежали и ждали нужного времени, когда можно будет пустить ростки.
Забывшись, она вцепилась в Армана, а когда он отстранился, выдохнула:
– Даже не думай… останавливаться.
И сама испугалась того, что сказала.
Наверное, всему виной то, что у нее давно не было мужчины.
А прикосновения именно этого мужчины нравились до мурашек, до приятной тяжести в животе.
Маркиза Риквейл завела любовника? Ну и пусть. Плевать она хотела на условности двора.
И, чувствуя, как сладко замирает в груди, Леона призналась себе, что попросту хочет Армана. До одурения, до потемнения в глазах.
Между тем поцелуи переместились ниже и рубашка оказалась спущенной с плеч. Леона хотела было расстегнуть рубашку Армана, ей нравилось ощущать его тело, но мелькнула мысль, что наверняка он не захочет раздеваться до конца, и тогда она обратила внимание на ремень штанов.
– Леона…
Он снова отстранился, заглянул в глаза, задавая извечный молчаливый вопрос.
– Да! – почти выкрикнула она и сама поцеловала, потерлась о ткань рубашки обнаженной грудью.
Это было неповторимо сладко. Так, как у нее не было еще никогда.
Арман сам избавил ее от одежды и, подхватив на руки, отнес на кровать.
Леоне казалось, что она попросту сгорит и осыплется пеплом, настолько полными, глубокими были ощущения. Шершавые ладони Линто скользили по коже, Леона закрыла глаза и плыла в жарких ласках, с губ срывались стоны. Ей уже начинало казаться, что, кроме этого мужчины, у нее никогда никого не было. Все забылось, маркиз Риквейл с его утонченными постельными играми маячил где-то блеклой тенью. Остался лишь Арман, с диким огнем во взгляде, сильными пальцами, которые оказались такими нежными. И Леона, теряя себя, подавалась всем телом навстречу, раскрываясь, отдавала себя без остатка – до сводящего с ума сладостного опустошения, до совершенно бесстыжих воплей, до невольно облеченного в слово проснувшегося чувства «люблю».