Мой брат, бегая за мной, случайно нажал предохранитель… Он не целился в меня — отец всегда внушал нам, что в человека нельзя целиться даже из незаряженного оружия. Это меня и спасло.
…Сначала своим широким командирским ремнем отец выпорол меня, не обращая внимания на крики спрятавшегося под кровать Кости: «Не бей Сережу! Не бей!». А потом он провел такую же экзекуцию над братом. И уже я, спрятавшись под ту же кровать, кричал: «Не бей Костю!» …
• • •
Отец уехал на фронт. Но старая контузия дала о себе знать, и летом 1943 года его положили в госпиталь теперь уже в Москве. Несмотря на контузию, отец до конца войны участвовал в отдельных военных операциях. За его плечами — Курская Дуга, Балатон, Вена, Кенигсберг…
• • •
В 1943 году мы приехали в Москву вслед за отцом, лежавшим тогда в военном госпитале им. Бурденко.
Некоторое время мы жили у старшей маминой сестры Анны Григорьевны Соколовой. Ее муж работал в Моссовете, о дочке Вале я уже писал, а старшая дочь, Нина, с начала войны добровольно ушла на фронт и работала санитаркой на поездах, возивших с фронта раненых. Она вышла замуж за Героя Советского Союза летчика Федора Шатрова.
Квартира, где нас приняли, была в новом, построенном перед войной доме в самом конце тогдашнего Ленинского проспекта — там, где заканчивается Нескучный сад…
Вскоре отца выписали из госпиталя и назначили заместителем начальника Военно-политической Академии. Фасад Академии выходил на Садовую (тогда там вдоль тротуаров еще росли деревья), боковая часть— на закрытый во время войны Сад «Аквариум». Академию от «Аквариума» отделяла высоченная кирпичная стена. Выглядывал из-за нее только последний (четвертый) этаж дома, в котором жили семьи комсостава Академии.
У нас была двухкомнатная квартира с высоченными потолками. Зимой стены, выходящие на улицу, покрывались инеем, а весной намокали. Говорили, что раньше здесь были какие-то технические мастерские. Но мы были рады и такому жилью. И существовали там до 1956 года.
Учились мы с братом в 122-й школе, ее и окончили. Располагалась она в Палашевском переулке, рядом с одноименными банями. От улицы Горького (ныне Тверской) школа пряталась за жилым домом и Музеем Революции (бывшим Английским клубом). Расстояние до школы преодолевалось нами минут за пятнадцать, если идти по Трехпрудному переулку или по улице Горького. Правда, на улице Горького, можно было иногда застрять у огромного дома, боком выходившего в наш Благовещенский переулок. В этом доме жил знаменитый оперный певец Лемешев, и у его подъезда вечно дежурила целая армия почитательниц, которых мы звали «лемешихами»…