– Добро пожаловать домой, Энни. Наконец-то ты вернулась, – не сдержала я злорадной улыбки и поднялась по лестнице к парадным дверям.
Холл по-прежнему был торжественно пуст, мрачен и холоден. В общем, похож на склеп, притом не самый лучший, а за время учебы склепов разной паршивости я повидала немало. Поселили меня в гостевую башню. Никто не рассчитывал занять – ладно, не лучшую – хотя бы прежнюю комнату, но непрозрачный намек, чтобы я не задерживалась в замке, поднял настроение.
Всегда приятно представить, как вытянутся физиономии у родственников от понимания, что жить по священному правилу четырех «Н» больше не удастся. Правило это гласило: никогда, ни при каких обстоятельствах не вспоминайте о незаконнорожденной Эннари.
В покои меня провожала молоденькая горничная в благопристойном чепце, задорно съехавшем на затылок. Калеб следовал конвоиром, не отставая ни на шаг. Он словно хотел лично удостовериться, что башня не пострадает, служанка вернется в людские на своих двоих, а я не займу чужую спальню.
У горничной к изнанке платья был приколот крошечный амулетик от сглаза, способный защитить разве что нервы владельца, но не самого владельца.
– Амулет делала тетка Мириам? – поинтересовалась я.
– А?
Девушка испуганно оглянулась и невольно схватилась за сердце, словно проверяя, на месте ли талисман, а заодно и само сердце.
Вообще, момент для вопроса оказался неудачный. Мы поднимались по лестнице, и прислужница чуть не потеряла равновесие. Конечно, не поймала бы я – подхватил Калеб. Нас обеих, безусловно. Зря, что ли, молчаливым стражем топал следом? Но девушка устояла, и трагедии удалось избежать.
Не дай святые демоны, ударила бы колено о ступеньку и обвинила меня в нападении. Темных всегда обвиняют просто так, заранее. Сразу хочется сотворить какое-нибудь мелкое проклятие, вроде крапивницы. Пусть уж ругают за дело.
– Амулет сделала госпожа Эбигейл, – призналась девушка, все еще оглаживая платье в том месте, где с изнанки приколола булавку.
– Печально, – покачала я головой.
Ведь правда ужасно печально для внучки пресветлого Парнаса так плохо соображать в светлых чарах! Просто сартарский стыд.
– Нравится кошмарить народ? – проворчал в спину Калеб.
– Предлагаешь притворяться слепой и глухонемой? – Я бросила через плечо недовольный взгляд.
– У тебя на лице написано, что ты готова меня проклясть.
– Не переживай, у меня есть принцип никого не проклинать по воскресеньям, – уверила я.
– Сегодня четверг, – напомнил он.
– Не свезло.
Приняв шутливое заявление за чистую монету, горничная зачастила по лестнице. Я чуть не полегла, а она даже не запыхалась! В общем, прислуга в замке была нервная, но выносливая.