— Это тебе за работу.
— Но тут слиськом мало! — нагло заявил Дэймон. — Нада побольсе давать! Гони десять унсия серебра!
— За одного? Вот прикончишь Свирега, получишь больше!
— Моя отряда зрать сисяс хотет, — под смех публики потребовал Дим. — Гони деньгу, а то тебя приконсю!
— Эй, стража, — завопил Ярвис, пятясь от наёмника.
Испуг Сильвестр изобразил так искренне, что в ответ многие заорали:
— Трус! Скряга!
Дим прыгнул на стенку, изображавшую покои Ярвиса, пробежался по ней вверх и, оттолкнувшись, пролетел прямо над примчавшимися стражниками, после чего приземлился на краю помоста. Зрители довольно загудели, подбадривая Дима, который быстро убежал за сцену. Ярвис, покачав головой, проклял нравы дикарей и начал перечислять, каким он будет хорошим королём, когда избавится от последнего брата. Монолог был отличным, но публика почти не слушала, швыряя в актёра яблоки и подобранный под ногами навоз. Когда Ярвис скрылся с подмостков, из-за занавеса выглянул Дим-Дэймон со свитком и пером в руках. Он сделал вид, будто что-то записывает, потом заговорил на незнакомом языке, словно читая написанное. Самайя впервые услышала, как звучит непривычный для слуха родной язык Дима.
Читал он недолго, потом отдал свиток Сильвестру, который уже без костюма Ярвиса вышел на сцену. Обратившись к толпе, Сильвестр помахал свитком и прокричал:
— Если хотите узнать эту историю подробнее, читайте мой перевод самолично написанного рассказа Дэймона. Я разыскал его в библиотеке университета Шагурии, больше он нигде не сохранился! Сегодня его раздают в типографии Дорина Килмаха совершенно бесплатно! Господин Килмах, как всегда, добавил прекрасные иллюстрации к тексту Дэймона. Спешите! — Сильвестр поклонился, послушал аплодисменты публики, кинул взгляд на Айвариха и объявил, что представление окончено.
Самайя тоже посмотрела на Айвариха. Он сидел с горящими глазами, едва улыбаясь, не глядя на Мирна, который внизу пытался привлечь к себе внимание.
Послышался шум, грохот, на площади показались повозки. Отряд Крисфена вернулся. Те, кто ещё не успел покинуть площадь, с любопытством взирали на принца и с завистью — на богатый улов.
Крисфен пришпорил лошадь и прямо сквозь толпу направился к лестнице. Он вошёл во дворец и вскоре оказался на балконе. Катрейна напряглась. Король нетерпеливо привстал, сын что-то зашептал ему на ухо. Самайя уловила только «хватил удар» и «привёз то, что ты просил».
Айварих нахмурился, слушая сына, после чего встал и громко объявил:
— То, что вы видите, — крохотная часть богатств Залесского монастыря. Мой сын вскоре мне доложит, откуда столько добра у бедных монахов. К сожалению, у настоятеля Родрика Ривенхеда мы это узнать не сможем, ибо от страха перед нашими вопросами он по пути сюда скончался. Как добрый эктарианин я желаю ему покоиться с миром, как король заявляю: воровать у казны и у народа я больше не позволю! А теперь продолжайте веселиться!