Благодаря дневнику она разобралась, почему приняла Дайруса в постель; с этим пришло понимание, что любовь тут ни при чём. Она с содроганием вспоминала его прикосновения, поцелуи и всё, что происходило в постели дальше.
Живя во дворце, Самайя прекрасно видела, что и мужчины, и женщины порой не скрывают отношений; некоторые молоденькие девушки вели себя слишком вызывающе и со знанием дела. Похоть витала в воздухе: в открытых нарядах, в объятиях во время танцев, во взглядах и полунамёках, в записках и прикосновениях — от неё некуда было деться. Самайя не хотела, чтобы мужчины обращали на неё внимание, одевалась скромно, вела себя тише воды, ниже травы.
Глядя на её поведение, Энгус Краск морщился и твердил, что грех прятать такую красоту. Дядя вторил ему, когда приезжал в Нортхед, намекая, что хочет продолжения рода. К счастью, Сайрон Бадл прямо о браке ни разу не говорил, хотя она уже взрослая — её сверстницы успели не только выйти замуж, но и детей родить. Что если он всё-таки найдёт ей мужа? Мысль о браке и постели вызывала желание сбежать подальше. Пока ей удавалось сбежать в комнаты королевы, однако от короля в его дворце не убежишь. Что же делать? Пожалуй, надо признаться дяде, что у неё не будет детей — Дим сказал это ей ещё в Арпене. Она успела смириться, так почему бы не извлечь из этого выгоду?
***
Голодный, хмурый Рик возвращался в казармы. Сильвестр, весело насвистывая, ехал рядом, бросая взгляды по сторонам. Он вёз королю отчёты и монастырские книги. Их обоих несколько месяцев не было в Нортхеде, хотя возвращение не слишком радовало. Крисфен остался «проверять» Солгардский монастырь, а Олек Рохля и Гил Полосатик как раз перед отъездом Рика присматривали себе кусочки монастырских земель, играя монеткой. Крис пообещал всему отряду землю от имени короля, кое-кто уже получил участки, отобранные у закрытых монастырей. Правда, участки не самые лучшие — те сразу шли в казну. В Нортхед отправился и богатый запас вин — монахи Солгарда делали лучшее вино в Сканналии, о чём прекрасно знали при дворе, — лишь несколько бочек разделили промеж собой соратники Криса.
За прошедшие месяцы Рик видел, как разрушали алтари и исповедальни; видел замазанные штукатуркой иконы, валявшиеся в углу; видел куски мозаик от раскуроченных полов и осколки витражей от побитых окон; видел монахов, моливших о пощаде не для себя — для книг, икон, даже могил при монастырях. Некоторые могилы были новыми, оттуда несло гнилью — этот запах преследовал Рика до самого Нортхеда. Рик не мог к этому привыкнуть и выполнял приказ короля неохотно. Откуда у Сильвестра такое настроение? Рик неприязненно покосился на Монаха: неужели ему всё равно, что его бывшие товарищи оказались в опале? Почему он ополчился на монастыри, ведь сам когда-то жил в них? Не выдержав, Рик задал спутнику прямой вопрос.