Самайя видела, как дрожат листки бумаги в его руках, как он щурит глаза, словно ничего не видит. Дочитав, Ноэль повертел в руках второе письмо, сунул его за пазуху и, взяв руки Самайи в свои, поцеловал их холодными губами со словами благодарности. Она замерла, пытаясь понять, почему больше всего ей хочется, чтобы он не уходил. Ноэль был будто из иного мира, не связанного с дворцом. Она хотела сбежать отсюда вместе с ним как можно дальше. Проезжавший мимо в экипаже барон Георг Ворнхолм пристально на них посмотрел. Самайя неохотно отняла руку. Пора возвращаться.
С бароном Ворнхолмом Самайя познакомилась лучше других знатных придворных, потому что он часто справлялся о здоровье королевы. Кроме него только Ривенхеды присылали слуг узнать, как дела у Её Величества, Теодор Ривенхед не раз её посещал — от этих визитов королеве становилось хуже.
Ривенхеды настаивали, чтобы за королевой ухаживали члены их семьи и слуги. Айварих отклонил их просьбу, и Самайя почти поселилась в комнатах королевы.
Однажды она застала Её Величество за какой-то картиной. Катрейна дала ей знак подойти. На небольшом холсте без рамы был изображён мужчина в малиновом камзоле с тёмными полосками, с золотой рубиновой цепью на плечах. Несмотря на спокойный взгляд, руки и сжатый рот выдавали напряжение. Художник словно объединил в изображении разные состояния одного человека. Катрейна сказала, что художник начал рисовать портрет, когда Райгард стал королём, и закончил после смерти его жены. Значит, это и есть отец Дайруса, король Райгард Второй? Такие же, как у сына, тёмные глаза, длинный крючковатый нос. Чёрные волосы под бархатным беретом ровно пострижены до уровня подбородка и завиты снизу, а не спускаются на плечи, как у Дайруса. Он ли убил Байнара? Самайя не решилась спросить об этом у королевы, но была уверена, что та ответила бы «нет». Интересно, Дайрус видел портрет отца?
Катрейна словно угадала мысли девушки:
— Это единственный портрет Райгарда. Помимо него большой портрет висел в Тёмной галерее. Он исчез — думаю, мой муж… — она замолчала.
Самайя тоже молчала, разглядывая портрет. На нём не было тех необычных белого и красного цветов, которые она заметила на портретах Айвариха, Юны и Эйварда.
— Кто его рисовал, Ваше Величество? — спросила она.
— Алик Двар, — ответила королева. — Художник из Барундии. Брат выгнал другого…
— Дорина Килмаха?
— Да, его.
— Но он превосходный художник, — удивилась Самайя. — Чем он не угодил вашему брату?
— Райгард говорил, что в его работах слишком много дьявольского, почти колдовского, мастерства. Я помню, как Эйвард после смерти Байнара подолгу не сводил глаз со своего портрета. Он уверял, что рядом с ним боль от потери сына утихает, притупляется. Наверное, так он и утратил рассудок. Райгард говорил, что он отправил бы этого художника на костёр, если бы в нашей стране было принято сжигать иноверцев и колдунов.