Очевидно, «мы» — это сам стажер и одна из понятых. Скорее всего, Галина Васильевна, потому что, насколько Кит помнил, именно Наталья проживала на расстоянии трех дворов от места предполагаемого обыска. Невысокая, стройная, светловолосая, «почти не замужем».
Черт. Черт-черт-черт!
Может, конечно, не Наталья, может, другая соседка — тоже через три двора. И тоже стройная, светловолосая, и прочее, и прочее. Все равно — сдохни тварь. Сдохни, сдохни, сдохни.
Мотор протестующе взревел, Кит выехал на финишную прямую — в конце дороги, перед поворотом, на обочине стоял УАЗик, рядом с которым смутно угадывался стажер Вячеслав.
Значит, либо Сергей совсем ни при чем, либо у него есть сообщник. Второй вариант казался более отвратительным, зато менее вероятным. Не по каким-то там глубинным соображениям психологии, в которой Кит ни черта не разбирался, а по личным ощущениям от микроскопической горстки имеющихся фактов.
Вячеслав с кем-то говорил по телефону. Кит спешно умостил мотоцикл рядом с УАЗиком и сунулся к Михалычу — поздороваться на бегу.
Михалыч сделал страшные глаза, постучал указательным пальцем по губам, молча пожал протянутую руку и продолжил греть уши.
— Никита Романович, вас, — почти не заикаясь выговорил стажер Вячеслав, протянул Киту свой телефон и почему-то попятился.
— ...!!! ...!!! — донеслось из динамика.
— Так точно, Павел Сергеевич! — заорал Кит в трубку.
— Р-р-развели тут, понимаешь! — продолжал бушевать Шугарин. — Человек чуть не помер, а вы что, ...! ...!
— Подозреваемый в камере повесился, — шепотом пояснил Вячеслав.
У Кита захолодело в груди. В желудке шевельнулся пирожок.
Михалыч чуть не вывалился из кабины:
— Когда?!
— Сегодня утром, — Вячеслав нетерпеливо качнулся с пятки на носок. — Еле откачали. Сейчас это... в Центральной, под этой... под капельницей.
Уму непостижимо.
Кит слегка отнес трубку от уха и дернул головой, показывая Вячеславу, что нужно срочно идти к телу:
— Шевели копытами, — прикрыв ладонью динамик, прошипел он, видя, что тот намерен еще что-то сболтнуть напоследок.
— Можно мне домой? — сорванным голосом попросили сзади.
На давешнем камне, где еще несколько часов назад Толик писал рапорт, сидела Галина Васильевна. От миловидности и кокетства не осталось ничего — сейчас женщина больше напоминала собственную тень.
Из трубки неслись трехэтажные ругательства. На удивление быстро оправившийся Вячеслав рвался в бой.
Кит колебался меньше секунды:
— Можно. Но лучше подождите скорую, сейчас приедут, дадут вам успокоительное.
— Хорошо.
Галина Васильевна прикрыла глаза в разводах потекшей краски, привстала, присела обратно и снова расплакалась: