Ещё мы с офицерами роты озаботились формой и обувью солдат на весну и лето. Я давно всех предупредил, что как потеплеет, начнём тренироваться, в ответ получил вопрос, как быть с формой и обувью. Она со временем изнашивается и стаптывается. Как оказалось, запасные комплекты солдатам никто выдавать не собирался, оттого и возникали часто проблемы. Солдаты тренировались, чуть ли не в исподнем, всякой рвани и лаптях. Артельная казна, конечно, могла помочь солдату, у которого развалились сапоги или оказалось совсем гнилая форма. Но закупать на артельные деньги амуницию для всей роты никто не собирался. В основном деньги шли на дополнительное питание и необходимые в быту вещи. Мундир солдату выдавался на год, башмаки тоже, тёплая одежда на два. Остальное по мере сил покупалось на артельные деньги. Офицерам было сложнее, они в исподнем и рванине служить не могли, так что на мундиры тратились очень солидные суммы. Такой подход армейского руководства вызывал у меня просто бешенство. Но пока изменить ситуацию я не мог. Вернее, пока мог только в своей роте и особым взводе. Придётся мне тратить на форму собственные средства. Не то, чтобы у меня нет денег, но сама ситуация абсурдна и Шульц опять будет ворчать. Ощущение, что мой казначей воспринимает все траты, как личное оскорбление.
В Путевом никого не было, только сновавшие туда-сюда слуги. Хотел посидеть в кабинете и поработать, но меня прервал Блок, который через слугу предупредил, что хочет поговорить. В последнее время док вообще закрылся в своей части дворца, и появлялся только на ужине, он даже обедал у себя. Ученики его тоже особо не отсвечивали. А здесь вдруг сам решил пообщаться, значит, дело важное.
Мы расположились в креслах моего кабинета. Слуга налил Блоку вина, я ограничился чаем. Доктор выглядел осунувшимся, но как всегда аккуратно одетым, в своём устаревшем камзоле, накрахмаленном жабо и парике, благоухающим одеколоном. С момента нашей первой встречи, когда я открыл глаза в этом мире, ничего не изменилось. Разве кафтан и штаны были другого цвета.
– Ваше Высочество, я хотел бы вернуться к нашему старому разговору про Академию Наук. В данный момент я понимаю, что достиг достаточно больших успехов в хирургии, а мои ученики тоже делают успехи в иных направлениях медицины. Я только начал свой труд, но мне стало ясно, что пора поделиться своими достижениями с коллегами.
– Доктор, ваши коллеги вас не только не будут слушать, но ещё объявят еретиком, шарлатаном и вообще предателем дела Гиппократа. И сделают они это из самых лучших побуждений, – я решил немного пошутить над Блоком.