– А, – протянул Толя. – Тогда другое дело. Театр – это может быть. Похоже. И как ее там терпят. Это же ужас что такое.
Я и после этого долго не мог решиться на разговор с Валерой, понимая, что начнутся интимные подробности, которые мне сто лет не нужны. Но тут случилось вот что. Как-то вечером стал, как нанятый, менять после них белье на кровати и обнаружил на простыне откровенные пятна крови. Меня бросило в дрожь. Вдруг тут садо-мазо, и это в лучшем случае? Что в худшем? Да двойной суицид могут репетировать свихнувшиеся психопаты. У них же ни выхода, ни будущего, как он мне не раз говорил. Но я тут при чем? Я подписывался на скромную подработку, а не на такой страх божий. Мама может приехать, мне надо хотя бы ради этого со всем покончить.
В общем, я решился. Выбрал момент, когда мы вдвоем обсуждали оформление нового спектакля. Сказал, что соседей беспокоят крики, я странные следы обнаружил на постели. Не хотелось бы, мол, лезть, но…
Валера долго и картинно курил. Обнадеживало уже то, что не отмахнулся сразу, никаких шуточек и намеков, никаких «мы взрослые люди». А потом заговорил:
– Понимаешь, Слава, я не сразу решился включить тебя в нашу драму. Только когда почувствовал в тебе родную душу. Извини за пафос. Все очень непросто на самом деле. Я когда-то взял на себя ответственность за судьбу одаренной, ранимой и трогательной девочки. Полюбил. Старался ее оградить от слишком больших потрясений. А в результате мы оба оказались в беспросветном тупике. Таня с самого начала знала, что я никогда не оставлю жену. Но ты уже понял, что она за человек: страстный, гордый, нетерпимый, ревнивый. И она выскочила замуж за большого мерзавца. Он издевался над нею. Я все взял на себя, развел их, вытащил ее из его лап. Нашел возможность дать ему понять, что если будут преследования, он сядет. Сейчас она живет в одной квартире с какой-то деревенской теткой, которая поселилась у них после смерти матери. Такое существование для девушки, которой нужно пространство для развития, мыслей, отдыха, – мука. Безвоздушное пространство. А я каждый вечер уезжаю к своей благополучной жене, в свою большую квартиру. Ты понимаешь, что чувствует Таня? Могу ли я затыкать ей рот, когда она высказывает свои чувства? Да, рыдает, кричит, взывает. Сердце мне рвет.
– Валера, я все понимаю про Таню и твое сердце. Просто у соседей тоже есть уши и сердца. Это проблема. Моя проблема, я не давал на нее согласия. Да и кроме соседей… Вот я обнаружил следы крови на простыне. Вы ничего такого не практикуете? Никаких садо-мазо?