Меня отправили в обоз. По приказу большого начальства, участвовать в наступлении я не мог, хотя и просился. Во главе моего отделения поставили Зимина, он был достаточно умным человеком и повоевал побольше моего. А я тащился вместе с кухней, реммастерской и санитарами. Конечно, наступление не могло быть без жертв, но их было бы больше, если бы мы не уничтожили запасы топлива у фашистов. Все же было очень страшно смотреть на такое количество убитых и раненых. Я помогал перетаскивать и тех, и других. Стирал и кипятил бинты, делал много того, что не видят глаза солдата, стоящего в строю. Это очень страшно. Только бинтуют одному бойцу простреленную грудь, как он умирает, бинты сматывают, стирают и наматывают другому, едва они высыхают. Да, врачи и особенно девчушки санитарки очень выносливые. Обычному человеку такое зрелище не вытерпеть.
Наступление было задумано, как я понимаю, не для того, чтобы разгромить или отодвинуть врага подальше. На это просто не было ни сил, ни средств. А скорее для выбивания у немцев танков и уничтожения складов. Надо признать, Лебедеву это удалось. Хоть и ценой больших потерь. В первый же день боев наши вклинились на три километра в глубь немецкой обороны и, нанеся серьезные потери противнику, отошли, не давая себя окружить. Более того, отходя, устраивали засады и выбивали у немчуры танки, во время их контратак. Надо сказать, что мы уже учитывали свои промахи и старались вести себя умнее. 111-я дивизия, начавшая всю эту кашу, понеся более серьезные потери, не оголила наш фланг, а планомерно отступала вместе с нами. С какой-то стороны, мы зря это затеяли, но в то же время полнокровная танковая дивизия немцев превратилась в ничто. Ее придется выводить на переформирование. А это уже хорошо, так как сократилось количество танков, в непосредственной близости к Ленинграду. Какое-то время, у фашистов уйдет на переброску войск в этот район, но и наши подтянут свежие войска.
Через неделю, три последних дня из которой ушли на отдых, появилось высокое начальство. Известный мне майор НКВД нашел меня в санбате. Увидев его, я сразу понял, что он меня сейчас отсюда заберет.
— Здравствуй, Сергей, — устало произнес он.
— И вам того же. Как мои дела, совсем хреново?
— Не знаю, как это правильно оценить. У меня приказ доставить тебя в Москву.
— На Лубянку или сразу в Бутырку, куда там у вас сажают?
— К Лаврентию Павловичу. Хочет с тобой познакомиться.
— Блин, может, я здесь останусь? Здесь хоть пользу какую-нибудь принесу, а там просто сгину.
— Да не все так плохо, как ты себе рисуешь. Если бы хотели тебя просто вытрясти на предмет знаний будущего, то для этого было бы достаточно обычного следователя. Поверь, разговорят, но тут дело другое. Товарищ Берия просто так к себе не позовет. Да расслабься ты, сержант.