— Лаврентий Павлович?
— Именно, он сам решил с тобой поговорить, а то, что ты написал, отвезет товарищу Сталину.
Меня проводили в уборную, где я нашел щетку для одежды и для обуви. Умывшись и почистив сапоги, я вышел в коридор. Мы прошли по коридору, поднялись на этаж выше и оказались у кабинета с большими дверями. Войдя в них и позвав меня за собой, майор что-то сказал секретарю. Тот поднял трубку телефона и произнес одно слово:
— Прибыли.
Истомин, молча расстегнув, снял ремень и, обернув вокруг кобуры, отдал секретарю. Я подошел к столу и, вынув нож из сапога, положил рядом. Гранату Истомин отобрал сразу, как приземлились. Оказывается, он прекрасно о ней знал. Секретарь внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал, а, подойдя к двери в кабинет Берии, открыл ее.
Войдя следом за майором, вытянулся в струнку, последовав его примеру. Берию я узнал сразу, очень уж внешность у него была запоминающаяся. Портреты я видел не раз в своем времени. Поблескивая стеклами пенсне, тот смотрел строгим взглядом прямо мне в глаза. Да, сила из этого человека так и прет. И — Власть!
— Так вы и есть тот самый «Внук»? — с усмешкой в голосе, спросил всесильный нарком.
— Здравствуйте, Лаврентий Павлович, да, это я и есть, — с Берией я решил не шутить, вдруг не поймет.
— Вы свободны, — сказал Берия майору — и тот, развернувшись, вышел.
— Расскажите мне, товарищ Новиков, как такое могло получиться, что так быстро, после смерти товарища Сталина, рухнул весь Советский Союз?
«Ни фига, откуда начал!» — и чего говорить, хотя, как есть, так и скажу, по крайней мере о чем знаю.
— Лаврентий Павлович, некоторые люди, находящиеся сейчас в высших эшелонах власти, захотели жить красиво. Сейчас они стелются перед товарищем Сталиным, а затем у них случится «головокружение от успехов», — «ага, именно так, с кавказским акцентом я и сказал». — Кое-кто так возвеличится, что будет переписывать историю войны и партии в выгодном ему ключе. И благодаря этому завоевывать популярность у народа. За власть вся верхушка будет драться друг с другом, разве что без танков. И пока будет идти вся эта возня, страна перестанет быть той, какую вы строите. Людям просто нечего станет есть.
— Смелое заявление, вы отдаете себе отчет в том, что говорите? — нахмурив брови, говоря с легким акцентом, произнес Берия. Чего-то сразу стало как-то не по себе. — Кто эти люди, вы можете их назвать? — продолжал нарком, теребя в руках карандаш.
— Могу, товарищ Берия, но понравится ли это товарищу Сталину? — решился на прямой ответ я.
— Хорошо, что знаете, к этому мы еще вернемся. — «Ага, вернешься, просто боишься прыгать через голову генсека», — подумал я.