Светлана засмеялась, ей было приятно, что у Артема есть чувство юмора. Она в нем не ошиблась.
— Не думай об этом, это не существенно. Особенно в твоем возрасте.
— А что существенно, могу я узнать? Или это великая тайна?
— Существенно то, что мы с тобой познакомились, что сидим сейчас на моей кухне, что совсем скоро каждый из нас доставит другу бездну удовольствия.
— Ты снова улетишь на свою планету.
— Я очень надеюсь на то, что ты поможешь запустить туда мой космический корабль.
— Уж в этом не сомневайся.
— А я и не сомневаюсь. Я верю в твои созидательные способности.
— Никак не могу определить, говоришь ты серьезно или нет?
— Ну, конечно, серьезно. Я вообще, в последнее время все делаю только серьезно.
— Тогда у нас немного разные понятия о серьезности.
— А мне почему-то казалось, что ты меня поймешь.
— Пойму, если ты мне подскажешь, что я должен понять.
— Так не интересно. Взрослые люди, даже если они живут сердцем, все равно обязаны все делать без подсказки. Иначе они остаются детьми, несмотря на всю свою сексуальную зрелость.
— Странно, — задумчиво произнес Артем, — мне казалось, что ты немного другая.
— Какая?
— Не знаю, так трудно выразить. Это как кино; когда ты смотришь его в детстве, у тебя одно от фильма впечатление, когда смотришь его затем в зрелом возрасте, то совсем другое.
— Тогда, может быть, не я изменилась, а ты повзрослел?
Артем, не соглашаясь, покачал головой.
— Я не повзрослел, это уж точно. Что я враг себе, зачем я стану портить свою жизнь. А вот ты, кажется, да.
— Ну что же, пусть будет так. В конце концов, это не самый худший вариант.
— Как знать, — довольно мрачно протянул Артем.
— А знаешь, ты в чем-то прав. Не представляю тебя взрослым, не представляю тебя на службе, тянущим семейную лямку. Ты музыкант не только по профессии, но и по душевному складу. В любых отношениях для тебя самое важное — это найти мелодию. Сыграть ее и после финала навсегда уйти. Кажется, у Гайдна, есть прощальная симфония, когда музыканты один за другим покидают сцену и гасят свечи.
— Я не хочу сейчас так уйти, не хочу гасить свечу.
— Не волнуйся, твоя свеча у меня никогда не погаснет. По крайней мере, не скоро.
— Как хочешь, но все это напоминает похороны.
— В таком случае хватит разговаривать, если ты наелся, пойдем в комнату.
— Я давно наелся и давно хочу пойти в комнату.
— Если желаешь, мы можем вместе принять душ.
— И ты еще спрашиваешь!
Поток воды падал на спину Артема и растекался по ней ручьями и протоками, словно весенние ручьи. Светлана, как конькобежец по льду, мягко скользила мочалкой по его телу, оставляя на нем белые мыльные полосы инверсии. Этот красивый и одновременно мужественный мужской торс неимоверно возбуждал ее, вызывал все новые и новые приливы желания. Она взяла в руки его член, который мгновенно стал большим и прямым, словно грот-мачта корабля.