– Ты прав, все это так, но только в том случае, если не знать, где и когда сойти с этого поезда. Все пассажиры ни о чем не догадываются, поэтому в той или иной степени довольны жизнью.
– Это какой-то «Летучий голландец» на колесах, бегущий не по волнам, а по рельсам, – я нервно налил себе рюмку и выпил, спохватился, налил Григорьевичу и тот тоже принял свою порцию.
– На «Летучем голландце» обитают призраки, скованные проклятием, а на поезде – живые люди. Живые! – подчеркнул Иван Григорьевич, подняв указательный палец.
– Что-то мне совсем не улыбается садиться обратно в эту ловушку бесконечности и бессмертия.
– У тебя выхода нет, дорогой друг-товарищ, – сказал путевой обходчик и показал пальцем на стену, на которой в коричневой деревянной рамке висел портрет Сталина. – Видишь? Почему он здесь висит, не догадываешься?
– Почему, почему, – проворчал я, – просто ты убежденный сталинист, фронтовик все-таки…
– Я не сталинист, ни в коем случае! – возразил Григорьевич. – Коммунист – да, потому атеист и материалист. Портрет здесь висит потому, что сейчас 1953 год.
– Как? Ты же говорил, что никакой научной фантастики, никакой «Машины времени»! – я даже не заметил, как перешел на «ты», не заметил этого и Иван Григорьевич.
– «Машины времени» нет, зато есть моя «теория соскока». Я же сказал, что несколько месяцев изучал феномен Листа Мебиуса. И пришел к выводу, что поезд, находящийся в аномальной зоне бесконечно крутится во временном промежутке от тридцати до сорока лет, может от тридцати до пятидесяти. Точные границы я не определил, так как это смертельно опасно, но то, что он не захватывает Отечественную войну – точно. Предел в будущем теряется где-то в девяностых годах, может, и дальше. В течение полного цикла – двух недель – можно пройти сквозь четыре входа-выхода – это двадцать лет. Соскочить на двадцать лет назад. Но учти, при этом ты ни сколько не молодеешь. Назад возвращаться надо точно также, стареть тоже не будешь. Основная проблема не в этом.
– В чем же тогда?
– Как вернуться в свое земное время, к своей нормальной жизни, к своей реальной работе? Ведь во время «соскоков» на Земле проходит от нескольких суток до одного, двух месяцев, смотря, сколько блуждать по Листу Мебиуса. Поэтому я это делаю во время отпуска или командировки, или находясь на лечении. В эти периоды моего отсутствия практически никто не замечает.
– Иван Григорьевич, я не понимаю смысла. Зачем тебе все это нужно, если после всех манипуляций, «соскоков» этих твоих во входы-выходы, ты не молодеешь и не стареешь? Я понимаю, что ты романтик железной дороги и все такое, но не до такой же степени, чтобы бесполезно проживать десять-двадцать жизней под стук колес?