Не сговариваясь, мать и сын кинулись распахивать настежь окна.
А когда распахнули — впервые за все время взглянули друг на друга. И снова обоими овладела неловкость. Не знали, что говорить, чем заняться. И руки некуда было девать, как неопытным актерам, впервые, без подготовки вышедшим на сцену профессионального театра.
Инна, прямая и зажатая, какою не была уже много-много лет, присела на краешек стула.
И тут увидела на подоле своего праздничного, элегантного платья большое безобразное винное пятно. Видимо, опрокинула бокал, убегая из-за свадебного стола, да сгоряча и не заметила.
Сейчас она даже обрадовалась этой находке. Естественно, платье нужно сразу же застирать. Вот и хорошо: нашлось неотложное занятие. Не придется ничего специально придумывать.
В ванной стянула платье через голову, даже не расстегивая.
Трудилась яростно, ожесточенно, терла и терла проклятый винный след, точно от этого зависела ее судьба. Ничего не выходило.
Вспомнила, как мама когда-то учила ее: «Вино надо сразу же присыпать солью, пока не высохло». Как это Инна забыла такую простую вещь? А как не забыть, если за годы жизни в Америке она совсем отвыкла стирать вручную? Все в доме делали машины, даже посуду мыли. Если же одежда была безнадежно испорчена, ее просто выбрасывали.
Соль на винном пятне — как соль на ране… Рана на платье, кажется, уже зарубцевалась, оставив вечный шрам…
Ну, еще одна попытка, последняя!
Инна отчаянно рванула, оттирая, выпачканный подол — и ткань, не привыкшая к такому грубому обращению, треснула, порвалась.
Теперь это действительно было похоже на рваную рану: по краям — красные подтеки, сквозь щель видна бурая ржавчина раковины. Пугающее зрелище!
Разъярившись, Инна ухватилась обеими руками за края дыры и резким, сильным рывком разорвала платье.
И теперь тупо смотрела на эти жалкие, намокшие тряпки, остатки того, что недавно было вызывающе экстравагантным туалетом.
Вода стекала с них по ее ногам, и две струйки соединялись на истоптанном родственниками кафельном полу в одну серую лужу.
Тогда Инна швырнула лоскутья под ноги и стала топтать их, размазывая грязь по полу.
А потом — разрыдалась громко, в голос. Не из-за платья. Из-за всего. Вообще. Рыдала — а слез не было. Глаза оставались совершенно сухими…
Алексей бессмысленно бродил по квартире, то и дело натыкаясь на чужие проклятые сумки. Они, как нарочно, все время попадались ему под ноги.
Когда он запнулся в очередной раз о чей-то выцветший рюкзак, то вдруг почувствовал, что звереет. И принялся изо всех сил пинать ненавистный вещмешок! Внутри, кажется, оказались помидоры, заготовленные для свадьбы, потому что сквозь брезент вдруг стала сочиться красноватая, кисло пахнущая жижа.