Сперва они бежали, бежали целеустремленно, схватившись за руки. Почему-то им не пришло в голову взять такси. Видимо, нервное напряжение было так велико, что снять его могло только физическое движение. Как у древних людей: при виде опасности нужно либо напасть, либо спасаться бегством.
Но вскоре силы иссякли, и мать с сыном перешли на шаг. И тут оба почувствовали неловкость оттого, что держатся за руки.
Боясь глянуть друг на друга, они разжали руки — и разошлись в стороны. Алеша теперь почти касался плечом стен домов, Инна же шла по самой кромке тротуара. И оба смотрели прямо перед собой.
А все-таки связь между ними не оборвалась. Не сговариваясь, они тем не менее шагали в ногу, точно подчинялись беззвучной, лишь им двоим слышимой команде.
Было что-то странное, механическое и пугающее в этом их марше, и встречные уступали им дорогу, а потом невольно оборачивались, пораженные неестественностью их фигур, похожих на искусно выполненных роботов.
А они и были сейчас роботами. Всякое воспоминание, как и всякая мысль о будущем, было слишком болезненно и разрушительно, и организм, защищаясь, прогонял его.
Сама того не сознавая, Инна следовала женскому инстинкту — думать не мозгом, а телом. Тот же импульс помимо ее воли передался Алексею.
И сердца их бились в унисон. И кровь пульсировала с одинаковой скоростью. Даже слюну они сглатывали одновременно. Но пока не ведали об этом.
Для них же большим и бездушным роботом казалась сейчас Москва. Хитроумный, но неотлаженный механизм, в котором не было места ничему естественному. Чуть зазеваешься, покажешь, что ты живое существо, а не кукла, и тут же отскочит огромная пружина, разожмется и пронзит тебя острым своим концом. Или гигантская шестерня перепилит надвое заостренными зубьями.
Хочешь остаться целым и невредимым — притворись неживым. Соответствуй установленным правилам. Совершай лишь цикличные или прямолинейные, однообразные движения — ни шагу в сторону. Малейшее отклонение считается побегом: в тебя выстрелят без предупреждения.
Так и шли они сейчас — не отклоняясь ни вправо, ни влево, по строго намеченной траектории. Это была своего рода самозащита. Как ни сильна была Инна, но и она чувствовала, что жизнь готова раздавить их. А Алеша-то и вовсе юнец…
Вот наконец и родная улица.
Их дом, их этаж, их квартира.
Отворили дверь и зажгли в прихожей свет.
Все как всегда, все вроде бы родное — да нет больше тут тепла, не греет родной очаг. По стенам расставлены громоздкие сумки и чемоданы приехавших родственников — и кажется, будто они втянули в себя весь кислород — и в комнатах стало душно.