— Это зачем? — подозрительно спросила Инна.
— Зависит, — неопределенно ответил Тэд.
— Дай-ка сюда, — сказала Инна. — И не вздумай никогда приносить эту гадость в наш дом.
— В наш? — переспросил Тэд.
— Дай сюда! — закричала Инна. Она выхватила у него вожжи и вдруг с размаху влепила ему ими пониже спины. — Вот тебе, деревенщина! Вот тебе, брехун! Вот тебе, крутой мужик!
— Ты что?! Прекрати! — уворачивался Тэд. — Люди же видят!
— А надо было занавески повесить! Ты это кого учить вздумал? Ты меня хотел вожжами?! Где телевизоры, я тебя спрашиваю?! Ты знаешь, что я вчера всю задницу себе отбила на твоем проселке?! Где вторая ванна?! Ты что думал — привез девчушку, осчастливил коровьим навозом? Думаешь, кольцо надел, так и хозяин?! Они, вишь, сигнализацию ставят! Я тебе под глаз сейчас такую сигнализацию поставлю — за милю видно будет! Где машина? Я уезжаю. И дня больше здесь жить не буду!
Она бросила вожжи рядом с растерянным мужем и схватилась за чемодан.
— Прости, — тихо сказал он. — Я забыл.
— Что ты забыл? Что я тоже человек?! Ты решил, что я твоя собственность?
— Я забыл, что ты русская…
Никуда в тот день Инна не уехала. И на следующий тоже. Правда, все время порывалась. Но потом подумала-подумала — и осталась.
Пошвыряло ее по миру, поболтало. Хватит, не девочка уже.
В этом безвкусном, старом доме вдруг почувствовала она твердую и однозначную опору. Это как мать. Друзья, мужья, знакомые могут меняться, а мать всегда — мать.
Тэд с этого дня бросил свои джон-уэйновские замашки. Был он парнем тихим, нежным, добрым и простым. Любил Инну так, что даже окрестные мужики не смели подшутить над ним. Только в отличие от ковбоев и вообще американцев имел одну старомодную страсть — читать книги. Да все какие-то странные — античную литературу, трагедии…
— Ты что, мечтал в детстве стать актером? — спросила как-то Инна.
— Нет, тут про судьбу… — загадочно отвечал Тэд.
Он иногда гадал на этих книгах — откроет на любой странице, отсчитает строки и:
О! Горе мне, найдя свою отраду,
Ее тотчас же смерти отдавать…
Инна не была в него так уж влюблена. Скорее, позволяла себя любить. Но и в мегеру не превращалась. Она по-своему нежно и трепетно относилась к Тэду. А после близости ей иногда казалось, что она даже любит его.
Словом, они были счастливы.
Только одна беда — Инна никак не могла забраться на лошадь. Вернее, даже не забраться, а просто сидеть в седле. Она боялась высоты. Ей казалось, что она сейчас как-то очень неудачно упадет, что-нибудь себе сломает, изуродует. Для нее этот страх высоты был непреодолим.