Как-то раз Ираклий неожиданно позвонил в середине недели:
— Мы летим в Тбилиси на пару дней. Свадьба у друга.
Инна попыталась что-то возразить, но он даже слушать не стал:
— Побросай в сумку самое необходимое. Через полчаса я буду у тебя.
По дороге они заехали в магазин, где Ираклий купил ей черное платье с глубоким вырезом, покрытое блестками, и золотые босоножки на высоком каблуке.
— У нас любят, чтобы все блестело, — объяснил он.
На свадьбе было весело. Столы ломились от всевозможных яств и напитков. Инна сразу опьянела от красивой грузинской музыки, вина и танцев. Она пользовалась успехом среди гостей мужского пола — от кавалеров отбоя не было.
Она немного заволновалась, когда Ираклий неожиданно ушел, оставив ее на попечении Гиви — высокого немолодого мужчины, который чуть теснее, чем того требовали приличия, обнимал ее за талию во время танцев.
— Это мой друг, — шепнул ей на ухо Ираклий. — Будь к нему внимательна.
Если бы Инна была хоть чуточку более трезвой, она бы заметила тень, пробежавшую по лицу Ираклия. Но крепкое красное вино сделало свое дело.
Она лишь спросила:
— А ты надолго?
— Нет… скоро буду.
Больше Инна его никогда не видела.
…Их было трое. Трое разгоряченных вином южных мужчин. В гостиничном номере, куда ее привез Гиви, было душно, но они почему-то не открывали окон. Вначале ее заставили выпить стакан чачи. Потом раздели. Сняли все, кроме золотых босоножек. Видимо, для них это было особым шиком.
Инна очнулась на следующий день около часа. Голова раскалывалась. Она не помнила почти ничего. Кроме стыда, отвращения и боли. Боли от врезающихся в ступни тесных босоножек.
Когда она вечером того же дня сидела в автобусе из Внукова до аэровокзала, на ней были те же босоножки. Инна не взяла с собой запасной обуви, поэтому другого выхода не было. Глядя на пробегающие за окном «Икаруса» березки, она думала только об одном: «Уехать. Из этого города, из этой страны. Куда угодно, лишь бы скорей…»
«Мебель какая странная, — подумала было Инна, войдя в квартиру. — Настоящее ретро».
И вдруг ее осенило: Боже, да ведь это тот самый сервант, что стоял тут от века! И маленький комодик все тот же! И также у него не хватает одной ножки — вместо нее деревянный чурбачок. И даже пианино «Беларусь» на месте. Неужели вещи могут сохраняться так долго! За границей она успела от этого отвыкнуть.
Инна была легкой на подъем и обожала перемены. Это касалось и домашней обстановки. Тэд потакал ее прихотям: он был не только покладистым, но и состоятельным. Ковбой, непритязательный в быту, он мог бы обойтись и самым простым интерьером: было бы на чем сидеть да лежать. Однако Тэд понимал: его жена — существо особое, утонченное. От однообразия она может затосковать и еще, чего доброго, подаст на развод. Что означает не только разлуку с любимой женщиной, но, по американским законам, еще и почти полное разорение. Ведь при разводе супруг должен обеспечить свою бывшую «половину» от и до. Это будет стоить ему куда дороже, нежели периодическое обновление их общего жилища.