— Конверсировать?.. Это что? — задумался Алексей. — Конверсия — перепрофилирование производства.
— Нет… э-э… Конверсейшн…
— А! Беседа… Ты и в самом деле русский забыла?
— Соу-соу… Чуть-чуть…
Инна специально затеяла эту игру, чтобы как-то сгладилась все время возникающая между нею и сыном неловкость. Сколько бы ни придумывала она в Америке будущих разговоров с сыном, теперь они вдруг оказались неважными, пустыми.
«Что за кошка между нами пробежала? — мучила себя Инна. — И когда? Откуда эта неловкость, натянутость? Когда она возникла?»
Инна была в Москве всего четвертый день. Но ей казалось, что ее отношения с сыном развиваются долгие годы. Образно говоря, так оно и было. Но только на расстоянии эти отношения были совершенно иного, понятного свойства — мать и сын. А вот теперь они стремительно и бесповоротно приобретали какую-то мучительную тягостность, вязкость, недоговоренность… Она то и дело ловила на себе пристальный взгляд сына — удивленный, испуганный, будоражащий. И этот взгляд ее пугал и обволакивал одновременно. Она все пыталась убрать напряжение чуть снисходительным, простым разговором, грубоватой лаской, шуткой. Но все ее попытки, как мыльные пузыри, повисали в воздухе и тихо лопались.
«В аэропорту, — вспомнила Инна, — вот когда это возникло. В самом начале. Я тогда подумала, что это Юра».
Надя стояла у самого здания вокзала, поднималась на цыпочки, высматривала их в толпе.
— А давай спрячемся от нее, — вдруг предложил Алексей. — Пригнись.
— Не выдумывай, — улыбнулась Инна. — Дай мне сосредоточиться. Я должна покорить сердца ее родителей.
— Ой, а я вас ищу-ищу, думала, вы на машине поедете, — заулыбалась Надя, пожимая неловко руку Инны.
— Нам далеко? — спросила та.
— Нет, минут тридцать на автобусе…
— Может, возьмем такси?
— Давайте, — не очень охотно согласилась Надя.
Дом у Екатериничевых был частный. Старый, большой, деревянный. Во дворе на козлах лежала перевернутая лодка.
Алевтина Ивановна и Василий Степанович стояли у калитки торжественным караулом, только хлеба на рушнике не хватало.
Своей вековой добротностью дом напомнил Инне ранчо Марго.
— Сколько дали? — сразу после приветствия спросил Василий Степанович, кивая на машину. — Их тут балуют все. Такой народ деловой…
Надя юркнула в дом, пока гости и хозяева топтались у крыльца. Она хотела проверить, не проявили ли в ее отсутствие самодеятельность папа с мамой.
— А это ваша лодка? — поинтересовалась Инна. — Рыбачите?
— Так я бакенщик, бакена ставлю. Знаете?
— Конечно, — улыбнулась Инна. — Леша мне рассказывал.
Она хотела ввести в центр событий сына. Ведь, собственно, для него и устраивались эти смотрины.