Надя пыталась сосредоточиться на игре актеров, на их лицах, разрисованных гримом такими же четкими плавными линиями, как виньетки в журналах десятых годов, которые она видела в книжном шкафу у одной своей подружки, коренной москвички.
«Костюмы, танцы, декорации — смотрю на это и думать должна об этом», — приказывала себе Надя.
Но что-то холодное, злое, пугающее мешало спокойным мыслям об искусстве. Надя поняла, что она даже на сцену смотреть не может — взгляд ее съезжает вниз, на затылки сидящих впереди, и ее ничего не интересует, и только одна мысль бьется в голове:
«Зачем она нас сюда привела? Сейчас какую-то глупость скажу. Гадость какую-нибудь», — с ужасом подумала Надя.
И тут же, не давая себе опомниться, не поворачиваясь, свистящим шепотом:
— Инна Николаевна, вам нравится? Лека, а тебе?
Леша невозмутимо пожал плечами.
— Это… интересно, — негромко произнесла Инна. — Понимаешь, есть древняя традиция… в японском театре… В антракте поговорим, хорошо?
Надя быстро-быстро закивала; мол, конечно, разговаривать неприлично, все понятно.
«Она привела нас нарочно».
И девушка вновь застыла, глядя прямо перед собой.
«Что теперь будет? — лихорадочно размышляла Инна, косясь то на Надин профиль, то на лицо Леши, похожее на непроницаемую маску. — Что я наделала! Почему не расспросила, что за спектакль, что за театр…»
«Да, она привела нас сюда нарочно. Чтобы мы, глупые, посмотрели, как современные люди живут. И с кем живут…»
«Надо сейчас Наде объяснить, рассказать… И Леше, и Леше тоже… Он умеет молчать. Это мне не нравится. Надя — нет, хоть она и тихая… Вот сказала же… Что же теперь будет?! Она наверняка сейчас сидит и думает, что…»
«Она хочет нам показать. Наглядно. Без всяких разговоров, намеков. Вот, детки, все бывает: мужики женщин на сцене играют, а мужики в зале это смотрят и другим мужикам глазки строят…»
«Я их сюда привела — значит, для меня все это — обычно. И значит, я сама такая, и…»
«И все это, детки, нормально, и мама с сыном — тоже нормально. Может, она и меня с ними как-нибудь потом позовет… Вместе… Втроем…»
«И значит, между мной и Лешей что-то может быть… Я же вижу, она сидит, а у нее в глазах что-то темное ворочается. Наденька, девочка, неправда все это, не думай так, это все случайно! Что же теперь будет?!»
«И не будет никакого антракта…»
«Неужели без антракта? Как же…» — Инна судорожно взглянула на часы.
И заметила, что Надя перехватила ее взгляд.
— Понимаешь, Надюша, в старинном японском театре и в китайской опере тоже… — нагнулась, зашептала Наде в ухо.
— Женщин играли мужчины, — закончила фразу Надя (негромко, но и не шепотом). — Инна Николаевна, я знаю. Давайте потом поговорим. — Взглянула на Инну, улыбнулась и вновь вперила взгляд в сцену.