— Да сиди, сиди! — Замахал руками его друг. — Тут в общем-вот! Человека прослушать надо. — Выдвинул он откуда-то сбоку высокого мужчину, лет под пятьдесят с волосами до плеч, в синем джинсовом костюме и дымчатых затемненных очках.
— Э-э, так я не умею же! — Растерялся Александр.
— А чего там уметь? Послушай, да и все. Потом скажешь- понравилось или нет.
Дубровин за руку потащил мужика к помосту с колонками. Потом развернулся, притормозив, и кинул через плечо:
— Это Геннадий. А это Александр Сергеевич, ну я тебе говорил. — Снова потащил он длинноволосого к сцене.
Вот значит как! — Удивился Саша. Я, значит, Александр Сергеевич, видишь ли, а мужику явно уже за пятьдесят, так просто- Геннадий! — Подумал Саша, продолжая смотреть, как Серега за ручку, словно ребенка тащит джинсового мужика. Перед сценой тот как-то растерялся и неуклюже поднял ногу, пробуя помост. — Блин, так он же слепой! — Дошло до Саши и ему стало немного стыдно. Он сам даже не понял от чего. Ну вроде как становится немного стыдно и неловко, когда сталкиваешься на улице с одноногим или человеком в инвалидной коляске.
Геннадий как-то неловко потоптался на месте, ощупывая руками стоящий перед ним микрофон. Потом Сергей принес ему разборную подставку и длинный пластиковый кейс, из которого извлек синтезатор. Помог подключить и усадил Геннадия на стул, опустив микрофон.
— В общем, договорились с ним, споет три- четыре песни, а ты оценишь как оно. Нам в выходные живая музыка не помешает. — Объяснил ему вернувшийся друг. — Вообще за копейки договорились.
— Слушай, неудобно как-то за копейки. Человек инвалид.
— Да норм! — Махнул рукой Сергей. — Он сам так просил, мол, приходит к восьми, поет три- четыре песни, а потом, если людям понравится, так сами ему заказывать будут. Пацаны с охраны говорят он еще в восьмидесятых в кабаках лабал, только тогда еще зрячий был.
— А сейчас вообще ничего? — Помотал Саша у себя перед глазами раскрытой ладонью.
— Немного видит, даже говорит, если надо песни новые разучит. Я у него другие очки видал, там линзы в палец в толщину. Но все равно видит только рядом чего, если читает, то вот так, — поднес он ладонь почти к носу. Но у него и так репертуар закачаешься, говорит, около ста песен может петь. Синтезатор припер и гитару в чехле тоже.
— А гитару зачем? Тоже под нее поет?
— Ага, если, говорит, душевные или романтику. Ну ладно, Сань, полетел я, а то допоздна сегодня крутиться не хочется. — Хлопнул его друг по плечу и сорвался к выходу.
— Стой! — Окликнул его Саша, ты-то его откуда знаешь?