– Ну что я должен был делать? Швырнуть девушке ее записку в лицо?
– К примеру. Или просто рассказать об этом мне.
– Ну прости, растерялся, я не хотел, чтобы ты думала о других девушках.
– Почему? Потому что они есть? Ты прав, я не твоя жена, это не наш дом, все оплачиваешь ты, ты имеешь право поступать так, как хочешь! – без истерики, твердо произнесла Юля.
Она сидела как изваяние, у нее ни одна мышца на лице не дрогнула. Андрей нервно кружил вокруг.
– Я хочу быть здесь с тобой! Прости, что я сказал гадость! Но я просто хочу, чтобы ты мне доверяла. Я же тебе доверяю, хотя вижу, что ты что-то от меня скрываешь.
Юля опустила голову.
– Не надо мне доверять.
Андрей сел на корточки напротив Юли.
– Почему?
– Я не та, кто тебе нужен. У меня проблемы.
Он пальцами приподнял ее подбородок. Она крутила головой, не хотела смотреть в глаза. Он большим и указательным пальцем крепко сжал ее подбородок и заставил все-таки посмотреть.
– Ты мне действительно очень дорога. Я влюбился. Я сто лет ни за кем так долго не ухаживал. Я богатый красивый парень с классными друзьями и большими достижениями. Я аккуратен, я неплохо готовлю. Более того, я добрый хороший человек. А ты, ты самая трудная, самая непонятная, самая невозможная женщина из всех, кого я знаю. И я влюблен в тебя. Почему ты не даешь мне себя любить?
И тогда, глядя в его прекрасные глаза, Юля поняла, что момент настал. Она должна была рассказать Андрею про Артемку, а потом всю ночь они бы лежали на огромной овальной кровати без сна и разговаривали. Юля бы плакала, глотала слезы и снова и снова вспоминала о пережитом. Андрей бы внимательно слушал, обнимал крепко-крепко, задавал вопросы, гладил по голове, вытирал ее слезы своими пальцами, своими губами. В ту ночь Юля позволила бы узнать себя по-настоящему. Но она не смогла.
* * *
Наступил ноябрь. Колывань потускнела и потемнела, как давно не стиранное белье. Яркие краски сменились оттенками черного, серого, бурого и белого. Озеро покрылось коркой льда, часто шел снег, иногда снег с дождем. Баба Рая каждый день жаловалась, что ей холодно, что батарея еле-еле греет, что приходится спать в трех носках и в шапке, что двухлитровая бутылка с горячей водой в ногах остывает за два часа, и надо все время греть новую воду, и целые дни и ночи проходят в этой борьбе с холодом и духотой. Душно, потому что окна запечатаны ватой и клеенкой, иначе дует. Одна только форточка не запечатана. Откроешь ее, чтобы подышать, и через пять минут холод становится невыносимым, леденящим, от холода кости и голова болят сильнее обычного, аж зубы ломит, и хочется умереть. А в духоте одолевает дурнота, какие-то не то сны, не то видения, кажется, будто сам дьявол грызет бока и ноги, все ноет, не дает покоя, и тоже хочется умереть.