– А кто отец?
– Никто не знает. Слухи ходят разные, но слухи в нашей деревушке… если окажутся правдивыми, то не потому, что кто-то что-то знал, а потому, что так много версий, что одна-то может и оказаться верной.
– Невесёлая история, – повторил Джереми, соглашаясь.
– Что же по поводу пикапа, случайно, он был не чёрного цвета? Глянцевый такой, будто прямо после мойки.
– Нет. Тот был весь ржавый, в сколах. И коричневый. Точно коричневый. А почему ты упомянул про глянцевый чёрный?
– Да приезжал тут буквально за полчаса до твоего появления парень какой-то. Спрашивал о тебе, здесь ли живёшь и дома ли вообще. Шая с ночи сидела у окна – ждала твоего возвращения – потому, как пикап подъехал, бросилась встречать. Если бы я первым к нему вышел, то прогнал бы к чертям. Но Шая… не обижайся на маму, но она сказала ему, что да, живёшь ты здесь. Этот паренёк сразу приободрился, попросился зайти – но тут уже я появился. В общем, думаю, журналист это был. По твою «историю» явился, так скажем.
За не пропускающими свет шторами по окну начали бить первые капли. Отец и сын ещё некоторое время сидели на кухне в тишине, каждый думая о чём-то своём под шум всё усиливающегося и усиливающегося дождя.
– Я пойду, полежу немного, – сказал Джереми, поднимаясь из-за стола и хватаясь за облокоченный об стул костыль.
– Хорошо. Если болит голова, в верхнем ящике за тобой таблетки.
– Не откажусь.
Джереми повернулся и, открыв указанный ящичек, принялся рыться в горах пачек всеразличных таблеток. Отыскав нужные, Джереми устало побрёл в свою комнату. Он уже был в дверном проёме, который вёл из кухни в коридор, как отец остановил его.
– Да, кстати, мы там положили тебе на тумбочку несколько писем. Их принёс почтальон утром.
– Хорошо, спасибо.
Ковыляя в свою комнату и чувствуя всё больше и больше охватывавшую его усталость, Джереми уже даже не хватало сил размышлять над тем, кому же принадлежат письма. Войдя в комнату, он бросил костыль на пол, а сам завалился на кровать, обнимая подушку. Засыпая, он увидел тумбочку, на которой лежала целая стопка писем – но его сознание было уже в мире сновидений, потому он лишь закрыл глаза и окончательно провалился в забытие.
Пятница. 8 августа 2014 года
Джереми проспал весь четверг. На часах было шесть утра – чувствовал он себя хоть и бодрым душой, но совершенно разбитым телом. После несколько попыток подняться с кровати было принято стратегическое решение сделать небольшой перерыв. Переворачиваясь на другой бок, Джереми краем глаза увидел стопку писем, которые оставил на прикроватной тумбочке. Ухватив их кончиками пальцев, он теперь рассматривал их одно за другим одним полуоткрытым глазом. Всего их было с десяток, но большинство, как сразу же и предполагал Джереми, были с предложениями дать тому или иному изданию интервью, в котором высказать свою позицию и свою правду относительно его заграничного провала. Среди них затесалось одно рекламное, без марок и каких-либо иных отметок, кроме как имени и адреса дома его родителей – а ведь стоило всего лишь приобрести сим-карту, и теперь все, кто хотел, знали его место пребывания. Обуреваемый яростью, Джереми уже подумывал над тем, не подать ли ему на мобильного оператора и его дырявые базы данных в суд, как наткнулся на письмо, которое выделялось из общей пачки. Адрес отправления, как и в случае с рекламным письмом, указан не был. На белом конверте были печатным шрифтом нанесены имя и адрес получателя, а также слово «сезам» и уже синей ручкой аккуратная стрелочка к линии, по которой конверт был запечатан.