! Вполне вероятно, разум покидает его, но всё же он был совершенно уверен – в тексте встречается имя «Джереми». Его, чёрт возьми, имя. Имеет ли он право, с учётом последних дней, верить в простые совпадения?
– Ты выглядишь очень уставшим, – заметил отец, не отрываясь от свежей газеты, когда в девять часов утра Джереми выполз из комнаты на кухню и, поставив вновь кипятиться уже остывший чайник, плюхнулся на один из стульев, расставленных вокруг обеденного стола.
– Не спалось, – коротко ответил Джереми. Он не рассказал ни отцу, ни матери о разговоре со священником и тем более о том, что обнаружил у отца Ходжестона подозрительные записи.
– Могу попросить доктора Хельцбера… Не смотри на меня так, быть может, он сможет помочь без твоего присутствия. Хотя, посетить врача было бы и не лишним – давно ты обследовался? В общем, какое-нибудь лёгкое снотворное могло бы помочь. Это сейчас ты проснулся и ещё можешь шевелиться. Я же если вот так не посплю ночь, то хорошо, если успею написать завещание, – перелистывая страницу, произнёс отец. – А жизнь летит быстро, обернуться не успеешь, как уже ты старик, а я… там видно будет.
– Отец… – наливая себе кофе покрепче, начал недовольно бурчать Джереми.
– Шучу, шучу. Так и быть, буду сидеть под десятью капельницами и требовать от тебя чесать мне кончик носа каждую минуту. Кстати, по поводу такого типа состояния: мы с Шаей собираемся поехать днём к моей матери… Минут пятнадцать от Бритчендбарна. Если тебе можно и хочешь с нами, мы были бы только «за». Но буду откровенен – удовольствия эта поездка тебе не доставит. Мама… уже не та.
Джереми задумался. Совесть не позволит ему остаться дома, но вот что скажет его начальство в прошлом? С другой стороны, не положить ли ему на них огромный хрен? Пусть играются в свои шпионские игры, но больше не трогают его – по суду он оправдан, эта ссылка в Бритчендбарн лишь их прихоть. Он невиновен и никому ничего не обязан по закону, который хоть и надо признать, что мало где безукоризненно работает и защищает своих граждан. А увидеться с бабушкой… В детстве он редко виделся с ней. По духу и времяпрепровождению ему всегда была ближе бабушка со стороны матери, иногда забиравшая его к себе после школы и просто обожавшая кино и литературу. Бабушка Нолвен же всегда была более замкнутой и слегка мрачноватой, из-за чего даже выглядела много старше своих лет. Джереми она явно любила: когда он бывал в гостях, она обязательно вкусно кормила его до отвала, дарила ему что-нибудь тёплое из одежды, зачастую собственной ручной работы, вечно боясь того, что внуку может быть холодно. Но Нолвен всегда была немногословной. Находясь рядом с ней, Джереми чувствовал себя крайне неуютно. Под пристальным взглядом её пронзительных синих глаз ему казалось, что она изучает его изнутри, хочет понять что-то спрятанное внутри него.