— Идем встречать?
— Пожалуй. Если ты закончил.
Мы вышли в холл как раз в тот момент, когда слуги распахнули двери и впустили гостей.
— Ваше сиятельство, — кивнул Корф. — Ваше благородие…
Остальные поклонились. Я же рассматривал незнакомца. Невысокий мужчина средних лет с благообразным ликом, какие писали на византийских иконах. Глубокие выразительные глаза, аккуратно подстриженная бородка на вытянутом лице. Одет дорого, но скромно, словно человек не желал привлекать к себе лишнего внимания.
— Разрешите представить, — Корф указал на незнакомца. — Григорий Сергеевич Салтыков, придворный лекарь Ее Императорского Величества. Ваше высокородие, прошу.
Ирэн чарующе улыбнулась и подала руку лекарю.
— Рада знакомству, ваше высокородие.
— Польщен знакомством, Ирина Алексеевна, — лекарь поцеловал руку Ирэн и обернулся ко мне. — Полагаю, вы знаменитый Михаил Николаевич Соколов?
Я немного смутился.
— Верно, это я. Видимо, слава идет впереди меня. Рад знакомству, Григорий Сергеевич.
Лакеи помогли гостям снять верхнюю одежду. Ирина тут же взяла инициативу в свои руки.
— Прошу за мной, Григорий Сергеевич. Я отведу вас к тетушке.
Салтыков приятно улыбнулся, и мне показалось, что его глаза почти физически залучились теплым светом. Словно при его появлении в доме стало немного уютнее. Очень странное ощущение от присутствия человека. И сила в нем была странная… Ничего опасного, но мощь ощущалась. У Коли Сперанского было по-другому, Коля был более колючим, быть может, из-за юности и шалящих гормонов. А этот Салтыков внутренне сиял, словно майское солнце.
— Разумеется, ваше благородие, — лекарь перебросил саквояж из руки в руку. — Вальтер Макарович сказал, что вашу тетушку беспокоят последствия ментальной травмы…
— Да, все верно. Я расскажу по дороге.
Ирэн увела Салтыкова наверх, а я остался наедине с Корфом и Алексеевым.
— Что ж, прошу в библиотеку, господа, — улыбнулся я и жестом пригласил их войти в боковые двери.
Слуга незаметно скользнул за мной и, удостоверившись, что на небольшом столике было все необходимое для небольшой трапезы, удалился.
— Спасибо, что так быстро привезли лекаря, Вальтер Макарович, — первым делом сказал я. — Ирину это очень утешит.
— Мы все переживаем за здоровье твоей наставницы, Михаил.
И все же, думалось мне, что именно Корф стал причиной трагедии, что произошла с Матильдой. Слишком уж он увивался возле Штоффов, что с его широким кругом обязанностей сочеталось с большим трудом. Причем я не замечал, чтобы там был какой-то выраженный эротический интерес. Скорее отеческий. Матильда и Корф больше походили на закадычных друзей. И я остро чувствовал вину Пистолетыча всякий раз, когда они с Матильдой оказывались рядом. Эта вина, это сожаление словно витали в воздухе и казались неуловимыми, но остро их ощущал.