– Вот как?
– Это правда, – подтвердил Носатый. – Я читал в каком-то журнале.
– Послушай, Ник… Я могу называть тебя Ником?
– Ты можешь называть меня как тебе угодно.
– Я понимаю, что мы не знаем друг друга. И я приношу свои извинения, если чем-то тебя задел. Но я все-таки хочу понять, в чем дело.
Ник снова смерил Сэма взглядом, словно оценивая его более тщательно. Затем, кивнув дважды, в основном себе самому, он положил обе ладони на стойку.
– Мы с женой женаты уже тридцать четыре года, – начал он. – Выросли мы в глухом маленьком городишке, жена забеременела, когда ей был двадцать один год. Я в ту пору работал водителем-дальнобойщиком, был членом профсоюза и зарабатывал по десять долларов в час, а Бетти работала в больнице. Мы отложили немного денег и купили маленький дом с маленьким двориком, рассуждая, что, если Бог даст, заведем второго ребенка. Мы родили второго ребенка? Не поверишь, оказалось, это тройня. Мальчики-двойняшки и девочка. Я даже не знал, что такое бывает. С четырьмя детьми в возрасте до четырех лет я вынужден был уйти из дальнобойщиков, а Бетти уволилась из больницы. Но мы не сдавались. Я устроился в местную строительную фирму, а по выходным красил дома. Дети росли на гамбургерах и наггетсах и учились в государственной школе, трое мальчишек спали в одной комнате, Салли в другой. Но постепенно мы с женой поняли, что наша Салли – самая слабая из помета – в то же время была самой умной. Умнее всех своих братьев. Умнее нас с женой. Поэтому мы решили отдать ее в частную школу. Мы выжали лимон чуть сильнее. И действительно, школу Салли окончила первой в классе, владея тремя языками. Она поступает в долбаный Йельский университет. Да, мы получаем кое-какую финансовую помощь, но ее явно недостаточно. Поэтому мы сажаем мальчишек за стол и объясняем, что нам придется пойти кое на какие жертвы. Близнецам придется довольствоваться государственным университетом или перед колледжем поработать пару лет. Что они и делают, без жалоб. Затем после первого семестра наша маленькая Салли приезжает домой на Рождество и не может встать с постели. Она полдня проводит у себя в комнате с зашторенными окнами, говоря, что не хочет никуда выходить. Определенно, она не хочет возвращаться в Йель. Итак, мы приглашаем к ней психолога – опять выжать лимон. Проходит два месяца, и психолог говорит, что Салли хочет, чтобы мы все сели вместе и всё обсудили. Понимаешь, не только мы с Бетти, но все вшестером. Эд просит краткосрочный отпуск в своей части в Кэмп-Пендлтоне, Джимми приезжает на автобусе из Нью-Йоркского университета, а Билли возвращается из Форт-Лодердейла, где он днем работает официантом, а вечером учится в кулинарном училище. Но приезжают все. И мы собираемся все вместе в кабинете психолога. Всем неуютно. Никто ничего не говорит. Проходит десять минут, пятнадцать. Вдруг кто-то что-то говорит, и все четверо начинают говорить разом. Они говорят о своем детстве. О том, что они думают о нас и друг о друге. О том, что думают о себе. И знаешь что? Это был самый интересный день в моей жизни. – Ник взял у Сэма пустой стакан. – Так что в конечном счете, думаю, твой отец мне ближе.